Название: Упасть с матраца
Автор: я
Фэндом: Daria
Пейринг: Трент/Дарья
Рейтинг: PG13 + легкий strong language
Жанр: АНГСТ, сиречь Обрывки Чуйств и Мыслей
Варнинг: этот фик – трент-стайл. Он такой же осмысленный и цельный как песни Трента.
От автора: за название спасибо сайту Дарья.Рус и «дневникам Дарьи». Самих дневников я там нашла три страницы, зато есть куча всякой ерунды, в частности якобы текст песни Трента «Упасть с матраца».
От автора2: я просто брежу и записываю свой бред.
Часть 1
********
- Молодой человек. У вас на голове кусок говна.
- Б****.
(с) из моего реального больного безумного мира.
********
[ждущая]
Я по-прежнему люблю проводить время у себя в комнате. До меня здесь жил больной безумный человек. Я черпаю вдохновение в этом факте. Декорации моего жилища поразительно честны, и да:
- Они успокаивают меня.
Это правда. Хотя тот факт, что я выхожу из комнаты все реже и реже, начинает беспокоить даже меня. С другой стороны, сойти с ума в больном безумном мире значит обрести путь к психическому здоровью, разве нет?
Приведу простой пример из своей жизни: не так давно не быть без ума от Трента Лейна казалось мне безумием, и вот оно закончилось. Утром того дня, который следовал за днем, когда я разлюбила Трента, я вышла на улицу с ощущением, что излечилась от тяжелой продолжительной болезни. Мысль о том, что, взяв телефонную трубку, я могу услышать голос Трента, больше не мешала мне думать по вечерам.
И тогда я перестала подходить к телефону вообще. Очевидная вещь, которая была от меня сокрыта, пока я любила Трента: мне никто не звонит. Я могу не отвлекаться, чтобы отвечать на телефонные звонки, которые раздаются в моем доме.
- Зайдем ко мне после школы?
- А Трент дома?
Не помню, чтобы задавала этот вопрос раньше. Кажется, мне было не по себе даже произносить вслух его имя.
- Он в полицейском участке, - Джейн пожимает плечами. – Он уснул на ходу, и они решили, он принимает наркотики или типа того.
- Есть закон, запрещающий спать на ходу?
- По идее должен быть, - она опять пожимает плечами. – Ты подвергаешь риску свою жизнь и жизнь окружающих. Но он отделается штрафом. Хуже то, что ему наверняка назначат обследование. Ну, что он не наркоман.
- Или типа того.
Вечером я сделала в блокноте запись: «Трент – не наркоман. Он наркотик», и густо закалякала ее ручкой, потому что это было пафосно, сопливо и вообще отвратительно. Когда я испытывала к Тренту чувства, я была больше похожа на себя, чем теперь.
Перед сном я думала, что мне следует его навестить, ему ведь предстояло сидеть в тюрьме три дня.
Тюрьма – это ад.
Я вспомнила все фильмы про тюрьму, которые видела. Заключенных навещают только их матери и подружки. В моей комнате нет зеркала, но я знаю, что похожа скорее на мать Трента, чем на его подружку, особенно если надеть на меня брюки.
Все посетительницы рыдают и рвут на себе волосы. В тюрьме и так плохо, а потом приходит она, и вываливает на него все дерьмо, которое накопилось у нее за то время, что он сидит. Это так похоже на Квин. Думаю, во время посещений тюрьмы надо, наоборот, излучать радость и оптимизм, но это тоже похоже на Квин.
Наверно, мне лучше там не появляться.
С другой стороны, я могу рассказать ему, как прошел мой день в школе, и надеяться, что после моего рассказа ему не захочется возвращаться из тюрьмы в больной безумный мир.
Я могу ему написать, но он выйдет на свободу раньше, чем до него дойдет мое письмо.
Засыпая, я испытывала мрачное удовлетворение. В самый последний момент, перед тем, как отрубиться окончательно, я вдруг подумала, что это, может быть, только начало, и Трент закончит свои дни за решеткой.
Одно я знаю точно. Трент умрет счастливым. Это случится во сне.
[живопись]
- Дяденька, купите какашку! – звонко кричит Джейн.
- Прекрати. Это не смешно.
Джейн счастлива. Даже я ощущаю что-то, что можно назвать радостью за нее. Она продает свои картины, чтобы собрать денег на залог и выкупить своего брата из тюряги. Мы начинаем напоминать мне героев Диккенса.
[пара лет]
Мы сидели на кухне у Джейн, когда он вернулся. Последнее время я провожу много времени у Джейн, она предложила мне завести здесь собственную кружку. «Жизнь дерьмо», или что-то в этом духе, хотя на кружке, из которой я пила зеленый чай, когда Трент вернулся домой, было написано: «В поле Ветер - каждый день с удовольствием!».
- Привет, Джейн. Привет, Дарья.
- Как это было?
Он подошел к холодильнику и достал банку пива. Джейн опустила руку на его костлявое плечо.
- Эй. Как это было?
Он посмотрел на нас, как на незнакомых людей, и потер неровную щетину. Наверно, это и называется Взросление – когда понимаешь, что старший брат твоей подруги, в которого ты была влюблена в шестнадцать, бреется не так давно, и еще не научился делать это ровно.
- Это было ужасно. Мне три дня кряду снились кошмары.
- Черт возьми.
И я сказала:
- Думаю, тебе надо выспаться, Трент.
Он перевел взгляд на меня, сфокусировался и едва заметно кивнул.
- Ты права.
Я отхлебнула вонючего зеленого чая.
- Иди к себе и поспи, - повторила я.
- Я всегда знал, что ты меня понимаешь.
- Выспись хорошенько.
Он поставил бутылку пива на стол и направился к выходу. В дверях он остановился, повернулся к нам и сказал:
- Была бы ты на пару лет постарше, я бы пригласил тебя на свидание.
Я снова отхлебнула чая.
- Ты уже это говорил.
- Да…? Когда?
- Пару лет назад.
Джейн повернулась к нам спиной, делая вид, что роется в холодильнике, хотя тот был практически пуст. Даже я не знаю, что было написано на ее лице. Ведь я его не видела.
- Я, пожалуй, пойду домой. Пока, Джейн. Пока, Трент.
- Пока, Дарья.
Я выхожу из кухни, и после моего ухода, я знаю, там повисает зловещая тишина, как будто я рассказала анекдот про виселицу в доме повешенного. Я и мои чувства к Тренту, которые я, конечно, переросла. Какой ничтожный повод для раздумий. Нам всем пора сделать с этим что-нибудь. Нам с Джейн. Я знаю, ей надоело делать вид, что она нисколько не парится по этому поводу.
[мистическая чушь]
- Это не литература. Это мистическая чушь.
- Мистическая Чушь…, - бормочет он, проходя мимо. – Мне это нравится.
- Это, конечно, литература, - отвечает мне Джейн. – Литература бывает сортирная, иначе как ты объяснишь существование литераторов вроде О’Нила.
- Ты права.
- Сортирная Мистика…, - одними губами шепчет Трент, упершись лбом в прохладную дверцу холодильника. - Сортирная Спираль...
Джейн оборачивается к нему и дергает за рукав футболки.
- Тебя здесь слишком много в последнее время.
На моей памяти Джейн только однажды была с ним резка. Когда послала в жопу его концепцию музыки для нашего мультимедийного школьного проекта. Теперь мне стыдно вспомнить, что я вообще выполняла это тупейшее из заданий.
Он выпрямляется и смотрит на нас изумленно. Одну руку он держит в кармане, а другой рассеянно шарит в пустом холодильнике. Все молчат.
- Извините, - говорит он, наконец. – Не хотел вам мешать.
- Но помешал, - отрезает Джейн. – Иди отсюда. Иди поспи.
Он растерянно моргает.
- Пожалуй, я так и поступлю.
Он ползет к выходу медленно, еле переставляя ноги, ссутулившись, но все-таки, рано или поздно, он исчезнет за дверью, стукнувшись острым локтем об косяк.
Не могу на это смотреть.
[спящая]
- А как прошел твой день, Дарья?
Маленькие радости – это принцип жизни Квин. Я же исповедую маленькие откровения, и вот одно из них.
- Чертовски хочется спать.
- Ты не выспалась?
- Можно я пойду спать?
- Дорогая, ты здорова?
- Я пойду спать.
Я иду к себе, запираю дверь на ключ и ложусь спать. Перед сном я успеваю подумать, что Трент – не наркотик, а опасный вирус.
[анатомическое]
- Где твои часы?
- Я их выкинула. Они портят мне настроение.
Я уже четвертый день прогуливаю школу. Мы встречаемся с Джейн возле школьных ворот, где-то между четвертым и пятым уроком, и идем куда-нибудь, где у нас меньше всего шансов встретить знакомых.
- Как Трент? Вы помирились?
- Мы и не ссорились. Он не обижается.
- Ты наорала на него вообще ни за что.
- Ему приснился сон, в котором он убил меня, всадив мне в горло деревянную щепку. Поэтому он не держит на меня зла.
- Мир, который является ему во снах, наверно, прекрасен.
- Наверно!
- А мне ничего не снится.
- Тебе надо больше тренироваться.
Мне нравится слушать Джейн. В последние дни она стала многословнее, она хорошо показывает наших одноклассников, рассказывая, что было в школе.
Я перебиваю ее на полуслове.
- Ты не спросишь, что со мной?
Моя рука вздрагивает, и кажется, будто я стукнула стаканом с колой по столу.
- Зачем? Я и так знаю.
У меня даже закружилась голова.
- Тогда объясни мне.
- Это очень просто.
Она сказала, часть моего организма не может справиться с чувствами к Тренту, а другая часть не может смириться с тем, что первая часть выбрала этого ленивого, малограмотного недоноска из всех возможных вариантов. И гора пошла к Магомету.
- Твой организм пытается к нему приспособиться, раз уж твое женское естество выбрало его. Ты на правильном пути. Хочешь быть с Трентом – надо спать вместе с ним.
Не знаю, что стало с моим лицом. Надеюсь, это не сыпь вернулась.
- Про «спать» я в буквальном смысле, - оговорилась Джейн. – Спать и видеть сны.
Я встала из-за стола и пошла в туалет, где меня вырвало в раковину. Может, это от мысли о сексе с Трентом, хотя не думаю. Скорее всего, дело в местных закусках. Я ведь уже четыре дня не могу питаться в родной пиццерии, - слишком много знакомых лиц.
Меня выворачивало.
Теперь я знаю, что люблю Трента не поверхностной подростковой любовью, а анатомически. Его любят мои мозги и все мои внутренности. Даже мои кишки любят его.
Они просто не знают, как выразить свою любовь.
[животное]
Я как раз думала о том, что мне нужно завести домашнее животное. Какое-нибудь, с которым было бы мало возни, неприхотливое, потому что у такого больше шансов выжить с хозяйкой вроде меня. И такое, которое не слишком нуждалось бы в ласке. Скорее всего, это будет черепаха или какая-нибудь ящерица. Может быть, даже змея, но точно не млекопитающее. Рыба тоже неплохой вариант.
Я думала об этом, сидя у Джейн на кухне. Мы взбили себе литр ванильного коктейля из пакета, а потом она ушла наверх, чтобы найти какую-нибудь закуску. Я думала о своем будущем питомце, когда пришла Моник.
Я сама открыла ей дверь.
- Трент дома?
- Я не знаю.
У прежней Дарьи Моник вызывала смешанные чувства, но определенность, которая пришла в мою жизнь в туалете местного бара с осознанием наших отношений с Трентом, изменила эту ситуацию.
Моник была действительно дура. Точь-в-точь как Бритни, только наоборот и постарше.
- Я войду?
- Я не знаю. Я здесь не живу.
Мой сарказм остался незамеченным. Она вошла внутрь и направилась на кухню.
- Можешь позвать Трента? – сказала она мне, усевшись на стул.
- Нет.
Я уселась напротив и, взяв в руки свой стакан с коктейлем, сжала его покрепче.
- Ты не очень-то разговорчивая, да?
- Да.
- Ты его сестра? Мы, кажется, встречались.
- Я Дарья. Школьницы круче меня Трент не знает.
Я поднесла стакан ко рту и выпила залпом все, что в нем оставалось. Потом рукавом я вытерла молочные усы.
Потом мы разговаривали какое-то время, меня не оставляло чувство, что она бредит, но мне так же иногда казалось, что она хочет меня обидеть. Не знаю, за что.
- Ты не из тех, кто много внимания уделяет своей внешности, да?
- Ты тоже. У тебя даже нет времени смыть сажу с лица и головы.
Я слезла со стула и хотела уйти, но в дверях столкнулась с Трентом. Иногда я не понимаю, почему он не появляется в тот момент, когда я отпускаю отличную шутку, а все смеются и славят мое имя. Может, потому, что я никогда не отпускаю отличных шуток.
- Привет, Дарья.
- Привет, Трент.
- Уже уходишь?
У него было мокрое лицо. Видимо, он умывался после сна.
- К тебе пришли. Я вас оставлю.
На самом деле, я просто села на табуретку возле двери, потому что хотела знать, что будет дальше.
Трент медленно поднял глаза на Моник, но я знала, что, на самом деле, он хочет выпить воды из-под крана. На самом деле, он смотрел на раковину за ее спиной.
- Привет. Мы ж с тобой вчера порвали, - сказал Трент.
- Да, но сегодня мы собирались идти на домашний концерт, помнишь? Я подумала, может нам сойтись на сегодня опять.
Я наклонилась перевязать шнурки.
- Можно, - кивнул Трент.
- Отлично, я зайду к десяти.
Она прошла мимо меня, не попрощавшись и едва не смазав краем косухи по моему носу. Она была похожа на летучую мышь. Даже лицом. Наверно, мне следует завести летучую мышь в качестве домашнего любимца.
Трент направился к раковине. Когда входная дверь захлопнулась за Моник, он уже сунул голову под кран.
- Ты ее любишь?
Место на табуретке возле двери определенно начинало мне нравиться. В любой момент я могла вскочить и убежать, тем более что Трент стоял ко мне спиной.
- Нет.
- Но она тебе нравится?
- Не очень.
- Почему тогда ты с ней встречаешься?
Трент разогнул спину, снял с крючка грязное кухонное полотенце и долго вытирал лицо. Потом он повернулся ко мне и сказал:
- Я вынужден встречаться хоть с кем-нибудь, потому что творчества не бывает без секса.
Мне хотелось сказать, что бывает, например, я.
- И все?
Трент потряс над ухом пустым пакетом из-под коктейля, прислушиваясь, и поставил его на стол.
- Она от меня тоже не в восторге, так что все честно.
- По-моему, это идиотизм.
- По-моему, тоже.
Я уставилась в дверной проем. Я думала о том, сократит ли Трент время сна, хотя бы дневного, если по-настоящему кого-нибудь полюбит. Если быть до конца откровенной, я думала о том, стоит ли мне перестать мыть голову и вымазать лицо золой, чтобы оторвать Трента от сна.
Почему бы мне не сделать это. Мне ведь все равно плевать, как я выгляжу. Почему бы не выглядеть так, как принято в компании Трента.
Я думала об этом до тех пор, пока не пришла домой. Там меня вернули к действительности.
- Квин сказала, что уже четыре дня не видела тебя в школе! Я позвонила туда, и мне сказали, что ты не появлялась четыре дня!
[грустные мысли]
Главное перестать ждать, и тогда оно обязательно случится.
- Я трижды прочел «Дарья» вместо «День радио» и решил позвонить.
Я села в кровати и подвинула телефон поближе.
- Я рада.
- Джейн все выходные тусуется одна.
- Мне жаль. Но я наказана.
- Что?
- Наказание. Это когда ты нарушаешь правила, и родители лишают тебя привилегий. Например, телевизора и права выходить из дома на выходных.
- Не слышал о таком.
Я пыталась представить себе его лицо, но поняла, что никогда не видела его достаточно близко. В детстве мне сказали, что если я буду носить очки с полной компенсацией зрения, оно будет портиться быстрее, поэтому мои очки мне малы. Это значит, что я представляю себе лицо Трента только в общих чертах и весьма расплывчато.
- Дженни скучно.
- Возьми ее с собой куда-нибудь.
- Она не поедет. Я взял ее вчера, но она отшила Джесси и поругалась с Моник, и нам пришлось порвать.
- С Джейн?
- С Моник. Она сказала, мне больше нравится тусоваться с малолетками, чем со взрослыми женщинами.
Он тихо засмеялся и закашлялся в следующую секунду. Потом он сказал:
- Хочешь, я дам трубку Дженни?
Я думала ответить, что не хочу, что я бы не отказалась поболтать с ним еще какое-то время. Но мне было нечего ему сказать, и я согласилась.
- Ты какая-то грустная, - сказал он напоследок. – Ты там спишь, что ли?
- Нет. В пол второго ночи я всегда такая.
- Почему?
- В моей голове бродят грустные мысли.
Когда я услышала в трубке голос Джейн, я сказала:
- Отец делал ремонт в туалете, вынул унитаз и не знает, как вставить его обратно. А мне нельзя выходить на улицу.
- Ты поэтому такая грустная?
- Нет. В моей голове бродят грустные мысли.
[светлое будущее]
Скоро я уеду в колледж. Я не настолько наивна, чтобы думать, что не буду скучать по родителям и по Квин. Даже сейчас, если я долго не слышу ее писклявого визгливого голоска, у меня начинает болеть голова. Хотя они только и делают, что мучают меня, - я быстро заскучаю по ним.
В моем отъезде в колледж, кроме того, есть еще одна проблема. Я не смогу видеться с Трентом. Иногда я даже испытываю что-то вроде страха от этой мысли.
[кто виноват]
Я соврала родителям. Сказала, мои прогулы были вызваны кратковременной депрессией от идиотизма окружающих меня людей. Это было бы почти правдой в любое другое время, разве что я не впадаю в депрессию по поводу идиотизма.
Всю следующую неделю я доказывала, что это было временное помутнение, и мне даже пришлось написать для О’Нила рассказ на тему «Просто о жизни простого народа вокруг нас» к открытию фермерской ярмарки в чистом поле возле торгового центра.
Когда на следующие выходные я пришла к Джейн, она сказала мне с порога:
- Извини, боюсь, ты его сегодня не увидишь.
- Почему?
- Он блевал полночи. Мой брат думает, что весит как Сильвестр Сталлоне, и пьет соответственно. Думаю, ему сейчас нехорошо.
Ее брови стояли домиком, как будто ей очень жаль, а в глазах застыло неподдельное сочувствие.
- Но мы можем поговорить о нем, - робко предложила Джейн.
- Не превращай мое увлечение твоим братом в одержимость полоумного маньяка, хорошо?
- Я ничего такого не думаю, - быстро ответила она. Слишком быстро. Она развернулась и побрела на кухню, а я побрела за ней, глядя ей в спину.
Они очень похожи. Одинаково худые и ленивые, с одинаковым апатично-циничным взглядом на окружающую действительность. У них даже лопатки одинаковые. Может быть, если мне подвернется стоящая мысль, - что вряд ли, - я соглашусь умереть за нее на баррикадах. Но только не они. Только не Трент и Джейн Лейны. Я видела их, спящими на кухне: она – опустив голову на край раковины, он – прислонившись к холодильнику. Они спали с открытыми ртами и, наверное, именно так они бы и выглядели в младенчестве в своих люльках, если бы были близнецами.
Мы в последнее время сидим не у Джейн в комнате, а на кухне. Это наша молчаливая договоренность, потому что в собственную кухню Трент еще иногда спускается, чтобы узнать, что творится в его мире.
- Это абсолютно безнадежная ситуация, - сказала я, усаживаясь на стул. – Если хочешь послушать мое нытье, я расскажу тебе.
- Конечно. Ты ведь за этим и пришла.
Мы заварили того же вонючего зеленого чая, что и всегда. Этот чай любит их мать. Хотя, возможно, у него давно истек срок годности, если у чая есть срок годности.
Я начала без вступительных слов и пояснений.
- Дело даже не в том, что в двадцать три года ему не приходит в голову найти работу и получить профессию.
- Ну…он музыкант.
- В таком виде это не профессия. И ты это прекрасно знаешь.
Джейн вздохнула и отхлебнула из кружки.
- Но дело даже не в этом, - повторила я. – Должно быть какое-то движение вперед. Какое-то развитие.
Джейн опять вздохнула.
- Ну…, - так же неуверенно произнесла она, - у тебя есть Том.
- Прекрати.
- Развитие – его второе имя.
Это правда. Том остроумен, эрудирован и энергичен. Он был бы безупречен, если бы хоть иногда оставлял меня в покое. Порой я ловлю себя на мысли, что, вместо того, чтобы тусоваться у меня дома, ему бы следовало пойти поспать. Но Том думает, что проводит наедине со своими мыслями оптимальное количество времени, а все, что свыше этого – непозволительная роскошь и разврат.
- Поговорим о колледже, - сказала Джейн, сидящая к входной двери лицом.
- Привет, Джейн. Привет, Дарья.
Я даже не обернулась на его голос. Удивительно, какое отчаяние тебя может охватить, если влюбишься не в того парня. На мгновение мне даже захотелось узнать, что бы сказала Квин по этому поводу.
- Мы говорили о колледже, - сказала Джейн Тренту. – Том отсоветовал Дарье Миддлтон и присоветовал Рафт. А мне он вообще не советует идти в колледж.
Трент открыл кран с водой на полную катушку, поводил под струей указательным пальцем, оперся на край раковины и закрыл лицо руками.
- Трент…?
Он не ответил и не пошевелился.
- Ты слышал? Том советует Дарье идти учиться в Рафт, а мне он советует остаться с тобой.
- А что Том советует мне? – пробормотал Трент.
- Ну…
Трент с трудом выпрямил спину.
- Том успел подумать за себя, за меня, за тебя, за Дарью. Наверно, у него полно времени.
- Да, - сказала я. – Он спит всего восемь часов в сутки.
- Он - интеллектуальная элита Лондейла, - пожала плечами Джейн.
- А я - творческая богема Лондейла.
Он повернулся к нам и, со скрипом придвинув стул, присел на край. Я надавила на очки и внимательно вгляделась в его лицо. У него опухли веки, глаза покраснели, а под глазами легли темные тени. На одной щеке – раздражение от бритвы. Он был бледен и, кажется, еще больше похудел с нашей последней встречи. Передо мной был самый бесполезный, самый бессмысленный и самый похмельный член лондейльского общества.
Пока он не произнес этого вслух, я даже не замечала, как глупо звучит «интеллектуальная элита Лондейла».
- Вы оба путаете Лондейл с Лондоном, - выдавила я.
- Скажите это вашему дружку Тому, - выдохнул Трент, прикрыв глаза.
Джейн почти вспылила.
- Да что с тобой?
- Мне нехорошо.
Он сполз со стула и направился к выходу. Проходя мимо меня, он опустил руку мне на плечо и пробормотал какие-то извинения или типа того, хотя у меня сложилось впечатление, что они предназначались не мне, а голосам в его голове.
Я не сводила глаз с Джейн, и видела, как та впала в глубокую задумчивость, а потом вышла из нее.
- Гхм.
- Да?
- Странно.
- Что именно?
Джейн почесала бровь.
- Все, что он тут нес, прозвучало как ревность.
Я одернула рукава.
- Ну, что он больше не авторитет. И уж точно не интеллектуальная элита. И все такое.
Я отхлебнула чаю.
- Или типа того.
Я подняла глаза на Джейн – она пожала плечами.
Видимо, мне теперь до самого вечера полагалось мечтать о том, что Трент ревнует меня, не смотря ни на что, и недолюбливает Тома не только за то, что тот превосходит его во всем, но и за то, что у меня с ним что-то вроде любви.
Только эти хитросплетения слишком сложны для моих мозгов. Чего уж говорить о мозгах Трента. Хотя мне приятно, потому что Джейн старается.
[что ей подарить]
Я встретила его в торговом центре в отделе канцелярских товаров. Я искала там подарок для Джейн напоследок. Вчера ей тоже пришло письмо из колледжа.
- Что ты думаешь ей подарить? – спросила я, не здороваясь.
- Я не знаю, - он пожал плечами. – Это ведь окончание школы. Нужно что-то большее, чем просто краски.
- И что это будет?
- Я не знаю, - он посмотрел на меня через плечо. – МНОГО красок?
Я не испытала даже слабого желания улыбнуться. Его шутки были вымучены, как никогда. Я видела перед собой несчастного и бесполезного человека.
- А тебе что подарить? – спросил он.
- Место на кладбище.
- Это дорого?
- Не знаю.
Он сунул руки в карманы и уставился на большую пушистую кисточку для рисования.
- Давай купим себе на кладбище два места по соседству, - сказал Трент, уставившись в одну точку.
- А если один из нас утонет в море во время кораблекрушения по пути в Новый Свет?
- Тогда ему будет уже все равно, разве нет?
Я задумалась. Обычно я много говорю о смерти, потому что это раздражает и пугает всех, но я думаю о ней гораздо меньше, чем говорю. А в тот момент я даже почувствовала, что наши с Трентом могилы рядом, на кладбище ненавистного Лондейла, - отличное завершение занудного пафосного фильма о двух людях, которые просрали своё счастье из-за того, что один каждый день спускал свою жизнь в унитаз, а другой парился об огромном количестве никому неинтересных вещей.
Трент как-то сказал мне в ответ на жалобы о всеобщей тупости, что мои человеконенавистнические настроения пройдут, потому что размышления о том, как можно жить жизнью модного клуба или быть подругой Кевина отнимают слишком много времени, нервов и, в сущности, совершенно неинтересны. Что все это проистекает от обиды за то, что меня не ценят, а ценят всякое говно. И что терпеть окружающую действительность совсем не мучительно. Я гораздо глупее Канта, а здоровье у меня гораздо лучше, и все же Кант был милым, общительным, домашним человеком, с наслаждением жил и работал в этом худшем из миров, собирал гостей и даже любил говорить с женщинами о философии.
Моя позиция – не более чем глупость, которая на какую-то ступень выше глупости Бритни. Я могу перерасти ее. А могу застрять тут навсегда, и тогда лучше даже не думать о том, на что будет похожа моя жизнь.
Трент, конечно, не сказал всего этого. Он сказал:
- Не уверен, что понял твою проблему. Но если хочешь мое мнение – мне на все плевать.
Думаю, он имел в виду именно это. Благодаря Тренту на меня иногда нисходят озарения. Он будит мою мысль, хоть это и звучит, как насмешка.
Я сказала:
- Я думаю, мы должны купить ей много красок, бумаги, кисточек, карандашей…холст.
- Холст?
- Да.
- Как мешок из-под картошки, что ли?
- Почти.
- На нем же неудобно рисовать.
- Художники не ищут легких путей.
Он повернулся ко мне лицом, и я увидела, что у него подбит глаз. Это было самое нелепое, что я видела в своей жизни, если не считать Бритни, глядящую в микроскоп.
- Ты дрался? – удивилась я.
- Это не я, - ответил Трент. – Я оказался не в то время не в том месте.
- Я так и думала. Не замечала за тобой склонности к агрессии.
Он вынул из стакана все кисточки, какие там были, и замер с ними, как будто это был букет цветов. Он думал над ответом.
- Вообще-то я дерусь иногда, - сказал он. – Но обычно бьют меня. Я всегда долго думаю, прежде чем ударить.
- Это хорошо.
- Ты так считаешь?
- Думать вообще хорошо.
Прижимая к груди краски, бумагу и карандаши, я побрела на кассу и ни разу не обернулась.
[тамплиеры]
Мне казалось, Трент страдает очень показушно. Хотя я ошибалась, потому что никто, кроме меня, не замечал его страданий. Даже Джейн. Они примирились после истерики, которую Трент закатил ей по поводу поступления в колледж, и она решила, что инцидент исчерпан.
В субботу он прошел по улице мимо моих окон и вскоре исчез за горизонтом. В воскресенье он повторил свой маршрут, и я пошла за ним. Мы прошли через весь Лондейл. Он брел впереди, сунув руки в карманы, и смотрел под ноги. Мы шли минут сорок, потом вышли за городскую черту. Он залез на бетонные плиты, сваленные в кучу на обочине дороги, и стал смотреть на поле. Трент Созерцающий.
- О чем ты думаешь? – спросила я.
- Я думаю, - ответил он, - может, мне вступить в «морские котики»?
- Это такие с круглыми глазами, которые целый день спят на боку на нагретых солнцем скалах под шум прибоя?
- Я про элитные войска.
Я постояла секунду, а потом полезла к нему наверх. На верхушку бетонной кучи. Я села рядом, и мы уставились на поле вместе.
- Уеду воевать куда-нибудь в Африку.
- Я думала, ты пацифист.
- Не надо путать похуиста с пацифистом, - наставительно произнес Трент.
До этого я не понимала, как он несчастен от того, что Джейн уезжает. Я думала, Трент даже не сразу заметит ее отсутствие. Разве можно во сне страдать от одиночества?
- Ты бы стала меня ждать?
- Что?
- Ну, если бы я уехал в Африку воевать с саранчой…
- …с сарацинами.
- Не важно. В составе морских котиков. Ты бы стала меня ждать?
Я вздохнула.
- Я бы не стала ждать. Я бы вступила в Корпус Мира и отправилась с тобой в Африку. Пока бы ты сражался с сарацинами, я бы проповедовала дикарям и кормила голодных в районах, где уран вылезает из-под земли.
- Уран вылезает из-под земли?
- Вроде да.
- Я думал, он падает с неба.
И он посмотрел на небо, как будто оттуда сейчас полетят урановые хлопья.
- Приятно бредить вместе, не так ли? – сказала я.
- А, по-моему, звучит правдоподобно, - ответил Трент.
Мы долго молчали. Мне даже начало казаться, что в том, чтобы вступить в Корпус Мира что-то есть, хотя это, конечно, нужно сделать не сейчас, а после колледжа. Тем более, если я решу стать писателем. Этот опыт мог бы стать бесценным, особенно если бы мой парень в это время сражался с арабами в составе морских котиков. Хотя лучше бы это были тамплиеры. Хотя они давали обет безбрачия. В таком случае, у него не могло бы быть меня.
- Дарья.
- М…?
- Ты еще считаешься школьницей?
- Пока да.
- А долго еще?
- Еще две недели.
Он кивнул и снова уставился на поле.
[выпускной]
Выпускной прошел великолепно. Я заперлась в своей комнате и смотрела очередной марафон «Больного безумного мира». Когда внизу заворчала машина, я подошла к окну и увидела, как Квин в длинном голубом платье садится в машину к трем Джеям, и они все вместе уезжают на МОЙ выпускной.
У меня под кроватью было виски. Специально для этого дня. Я даже выпила за то, чтобы корабль, на котором справляли выпускной, утонул в реке, но потом сплюнула и отвела собственное проклятье.
Джейн каталась где-то с Джесси и Максом. Все трое наверняка нахреначились пива и гоняли с безумными воплями по трассе под какой-нибудь дикий панк-рок. Джейн звала и меня, но я отказалась, потому что она сказала, что Трент не поедет с ними. Трент остался дома.
В день моего выпускного не случилось ровным счетом ничего.
[упасть с матраца]
Родители хотели, чтобы я работала все лето перед колледжем, но я послала их к черту. Я ехала учиться. Мне предстоял тяжелый труд. Продавать надувные матрацы все лето казалось не такой уж хорошей идеей, и все-таки они заставили меня.
- Ты хотел купить матрац?
Пару секунд он смотрел на меня, как на незнакомого человека. Затем он сказал:
- Я искал вдохновения. Пишу песню «Упасть с матраца».
Мне захотелось выгнать его вон. Сказать, чтобы он выметался из моего отдела ко всем чертям, и позвать охрану.
На самом деле, это адская работа. Я специально иду в колледж, чтобы больше никогда не выполнять ее. Отдел надувных матрацев открывается как раз тогда, когда в школе обычно начинаются уроки, а закрывается, когда все школьники спят в своих кроватях. Кое-кто даже хотел сделать этот отдел круглосуточным. Но самое ужасное в работе продавца то, что тебе весь день нечего делать. В особенности потому, что никому не нужны надувные матрацы.
- Если хочешь упасть с матраца, это легко устроить.
Я кивнула на водяную кровать в углу отдела. Она была выставлена на распродажу, была достаточно высока, чтобы упасть с нее, и достаточно мерзко выглядела, чтобы называться надувным матрацем.
- Я могу там прилечь? – спросил Трент, задумчиво прижимая палец к губам.
- Конечно. Для этого он там и стоит.
Трент прошел вглубь отдела, залез на матрац и улегся на спину.
Я заглянула в свою пустую кассу, оставила пост и улеглась рядом.
Прямо над нами с потолка свисали походные рюкзаки, а справа, на стене, висели спасательные круги в форме утят. А под нами булькала тухлая вода. У меня было такое ощущение, что мы лежим на тонком брезенте, растянутом над сточной канавой.
- Какой удобный матрац, - сказал Трент.
- Не говори.
- Даже падать с него не хочется.
- Но надо.
Но мы не упали. Не прошло пяти минут, как мы оба крепко спали, вытянув руки вдоль туловища.
[в общественном месте]
Меня разбудил чей-то громкий голос. Нас обвинили в том, что мы занимались сексом в общественном месте. Я сказала, что мы просто спали, к тому же, мы были полностью одеты, и между нами было не меньше метра, но мне сказали, это потому, что мы уже закончили.
Меня уволили, а Трента просто вытолкали в шею. Когда мы оказались на первом этаже торгового центра, возле фонтана, Трент сказал:
- Мне показалось, или я слышал слово «секс»?
Я отвернулась и побрела к выходу.
- У нас ведь не было секса? – спросил Трент.
Я ускорила шаг. Обдолбанного Трента от необдолбанного можно отличить только по тому признаку, что обдолбанный Трент страдает провалами в памяти и ищет вдохновения у Дарьи, в отделе надувных матрацев.
- Не было? – настаивал он.
- Не было, - ответила я.
- Жаль, - сказал Трент.
- Жаль, что дымок выветрился, - огрызнулась я, но он, похоже, не услышал.
Не стану врать, - вся эта ситуация была мне неприятна. Я шла домой мрачнее обычного, предвкушая реакцию матери, и соображая, как смягчить эффект. Трент провожал меня.
- Ты что, - паришься из-за этих крикунов-полицейских? – спросил Трент, когда мы миновали почтовый ящик Моргендорферов.
- Да, - ответила я прежде, чем мать открыла нам дверь.
Сегодня моя мама была дома. Она болела настолько, что даже взяла выходной.
- Дарья…? – еле слышно прошептала мама, поправляя шарф на горле, и закашлялась.
- Да. Меня уволили.
- Скажите ей, что не стоит переживать, если тебя увольняют за секс в общественном месте, особенно если никакого секса не было, - сказал Трент моей матери. – Со всяким может случиться.
На моей памяти это была самая длинная фраза, которую произнес Трент.
[бегущая]
На следующий день я стояла наверху лестницы и смотрела, как мать открывает Тренту дверь.
- Привет, - сказал Трент. – Дарья дома?
- Заходи! – хрипло каркнула мать и, схватившись за больное горло, опять раскашлялась. – Что тебе от нее надо?
Трент сказал правду.
- Я вспомнил, что обещал когда-то отвести ее на татуировку.
Мать задохнулась.
- На татуировку…? – одними губами переспросила она прежде, чем разразиться воплями.
- Она ведь больше не считается школьницей. К тому же я поспорил с Джейн, что, если Дарья сделает татуировку, я не стану искать себе работу. Никогда.
Я сбежала вниз по лестнице, схватила его за рукав и потащила к выходу.
- Пошли. Пошли, пожалуйста.
Мать что-то крикнула, и нам вслед полетел ее надрывный кашель.
Я бежала. Первый раз в жизни.
[разве нет?]
- Ты решила, какую и где?
- Только не на заднице.
- Почему? На заднице не больно.
Я посмотрела на него с подозрением. Мы стояли перед салоном пирсинга и татуировок, и мне не давало покоя то, что Трент сказал каким-то знакомым музыкантам, которых мы встретили по дороге.
Они спросили его:
- Не хочешь с нами на репетицию?
А он ответил:
- Не могу. Мы с моей подружкой идем делать ей татуировку.
Я все думала об этом, разглядывая альбомы с татуировками в витрине. Я не хотела создавать неловкую ситуацию. Я была уверена, что все поняла превратно и так, как мне этого хотелось.
- Трент.
- Что?
- Я могу тебя спросить?
Он оторвался от созерцания татуировок и, повернувшись ко мне, сунул руки в карманы.
- Своим друзьям ты назвал меня своей подружкой. И вчера сказал, что тебе жаль, что у нас не было секса в отделе надувных матрацев.
Трент кивнул.
- Да, жаль. Это было бы круто. А че ты хотела спросить?
Я прикрыла глаза и набрала в грудь побольше воздуха.
- Мы встречаемся? – спросила я.
Трент пожал плечами.
- Я бы хотел. Ты же больше не считаешься школьницей, разве нет?
- Не считаюсь.
Этот разговор затянулся, и это был один из самых тяжелых разговоров в моей жизни.
- А тебе не кажется, что мы должны…объясниться сначала. Разве нет?
Трент задумался. Он думал бесконечно долго, и за это время мне показалось, что я умерла. Потом сказал:
- Да, наверно.
Я подняла на него глаза.
- Мы теперь оба взрослые люди, разве нет? Можем делать, что захочется.
Я моргнула.
- И ты больше не считаешься школьницей. Эта хрень, наконец, закончилась. Разве нет?
Я кивнула.
- Значит, можно больше не париться по этому поводу. Так?
- Выходит, что так, - ответила я.
У салона пирсинга и татуировок мы поцеловались в первый раз. Хотя было такое ощущение, как будто только этим мы и занимались последние два года.
Потом на нас набросился полицейский и выгнал из торгового центра, обещав, что, если еще раз застукает нас за занятием сексом в общественном месте – посадит в тюрьму.
Мы сказали, что мы полностью одетые и просто целовались.
Но он сказал, это потому, что мы только начали.
The end.
