Глава вторая.

Цвет беспределья, печали, разлук, смерти цвет.
Цвет возрождения, символ начала планет.
В черную землю опустится семя опять
Так суждено смерти в жизнь, жизни в смерть прорастать.

Никогда жизнь не бывает однотонного ровного цвета. Она словно шахматная доска с черными и белыми клетками. Судьба выбирает  цвет, и переплетается причудливо узор полос от счастья к беде, от любви  к ненависти, от разлуки к встрече.
Он с минуту молча вспоминал все то, что теперь уже, безусловно, являлось счастливым прошлым. Слепая неконтролируемая ненависть, дремавшая до сих пор где-то в глубинах его сознания, неудержимым девятым валом затопила душу и выплеснулась подобно урагану наружу.
- Я должен догнать их!
- Думаешь, это возможно, отец? - Джек нахмурил брови. - Сколько времени уже прошло? Я попробую собрать тех, кто уцелел и тогда у нас хватит людей. Я сейчас возьму шлюпку и отправлюсь на корабль.
- Нет. - Слово тяжким камнем упало в пустоту.
- Отец?! - Джек непонимающе вскинул брови.
- Ты останешься здесь. Кто-то должен остаться.
- Ты хочешь, чтобы я караулил развалины, вместо того, чтобы догнать ублюдков и дать им то, чего они заслуживают?! Я не понимаю.
- Джек! - глаза его отца были совсем близки, в них читалось что-то страшное, маниакальное – то, с чем нельзя спорить, то, что нельзя понять. - Ты остаешься! Это мой приказ, и он не обсуждается. Ясно?
Джек опустил голову. На корабле может быть только один капитан. Джек усвоил это еще ребенком и сейчас понимал, что отец не уступит.
- Я не хочу потерять еще и тебя, - ответил он тихо, шепотом, как умирающие угли костра под мелким унылым дождем.
Ему оставалось только бессильно кусать губы, глядя из-под руки, как  шхуна разворачивает паруса и утопает в кровавом золоте заката, уходя туда, за горизонт.  Неизбежное уже совершилось, что теперь… Можно ли повернуть время вспять? Можно ли удержать северный ветер, проносящийся  сквозь зажатые пальцы? Можно ли поймать минуты, уносящиеся за край мира, в беспредельность? Невидимые и неощутимые руки памяти то ласково дотрагиваются до лица, то наносят смертельные пощечины.
Сны растают утром, растворятся в зарождающемся дне. Ты можешь удержать сны? Как бабочка легкими взмахами крыльев уносится вдаль, как лунные лучи, убегающие по воде в неведомые края – сможешь? Как старые выветренные камни, хранящие дневное тепло, как тягучая песня жаворонка в пронзительно голубом небе. Где искать ответ? Эхо, дробящее отголоски  прежних, забытых давным-давно радостей и печалей. И нет ответа  на извечный главный вопрос - а  можешь ли ты удержать саму жизнь?
Он приходил на берег все эти дни. Все так же солнце каждый раз опускалось за кромку воды, тонуло в ней, остывая угольком в подступающей ночи. Много дней. Сначала Джек считал эти дни, когда запах гари еще был слишком свежий, напоминал о случившемся. Когда дожди ещё не убрали черные хлопья пепла, пока не омыли холодными слезами руины. Но никакая сила природы не смогла уничтожить картину разорения и смерти. Он приходил и потом, когда на обожженных камнях начали появляться первые ниточки вьюнка. Люди из племени его матери уже отстроили свои хижины, укрыв ветками и листьями пальм остовы жилищ. Новая жизнь всегда приходит на смену старой. 
Но форт так и остался заброшенным, грудой черных мертвых бревен, не отмываемых никакими дождями. Он приходил сюда как в храм, но не молясь, не ставя свеч. Просто ожидая неведомо чего. Сначала Джек
верил, что пройдет еще день и на горизонте покажутся паруса шхуны и отец,
выпрыгнув из шлюпки в воду, пойдет ему навстречу в золотых струях прибоя.
Потом… Нет, он не престал верить и не перестал ждать.  Проходили недели,
когда ничто не омрачало тенью закат, кроме легких облаков, да птиц,
надрывающих тишину своими криками. Дни складывались в месяцы, похожие один на другой, словно братья.
Люди стали постепенно забывать о том, что случилось здесь. О прошлом. О смерти. Они жили настоящим. Этими теплыми тихими днями, когда ветер едва колышет верхушки пальм, этими ночами, когда море слабо светится светом луны и звезд, загадочно глядящих вниз.
Только песни - грустные и пронзительные, они были иногда слышны с лодок, когда рыбаки в очередной раз выходили в море. Он ждал, не сводя взгляд с закатного неба. Так прошло два года.
А однажды внутри что-то сломалось, словно лопнула растянутая до предела пружина. И Джек понял, что ждать чуда не имеет смысла. Теплым тихим вечером, когда бриз ласково шевелил кусты буггенвилей, он вместе с Минангкбау отплыл к восточному побережью, к гавани  Прамбанама, куда приплывали корабли голландской компании.
Джек обернулся и кинул взгляд на зарастающие руины форта. Кое-где начали распускаться бледные розовые цветы, из оставшихся от дневного дождя луж пили серебристые маленькие птички.
Место, где проходило его детство, только тогда на месте руин были дома, а заросли вьюнка скрывали не смерть и горе, а деревянные двери старых гостеприимных домов. Детство, которое кончилось так рано. Внезапно, словно его оборвал налетевший с холодного океана шторм. Сейчас его ждал только один путь – вперед, в открытое море, где он
сможет найти ответы на свои вопросы или погибнуть, как  погиб его отец. Как удержать в руках жизнь?

И расстанется небо с землей.
И как прежде, взойдет звезда.
Под вечерней, багряной зарей
Воцарится мой род навсегда.
Поплывут корабли на закат,
Там, где правит народ морей.
О, откликнись, златой Эльмакад.
Я из древнего рода царей.

Минангкбау не понимал молодого Джека, но это было не важно. Джек – его хозяин, его господин. Как может Минангкбау почувствовать то, что чувствовал Джек?
Холодные уходящие развалины на месте дома. Джек уже привык к ним за два года. Постепенно удаляющийся из вида берег с легким дымком над крышами туземских хижин. Оставить. Бросить все, что было. Забыть. Выкинуть, сжечь. Он знает только море. Пускай он молод, этот Джек, но он уже капитан. Капитан ладьи своей жизни в ревущем бурном потоке судьбы. Ветер развевает черные непокорные волосы, волны шепчут слова успокоения. Ты – один, не считая Минангкбау. Ты сам хозяин своей судьбы. Она принадлежит лишь тебе. Ты терял, но ты будешь находить. Дом сожжен – что же, ты не будешь больше строить дом. Да, ты – одинок, и ты останешься таким. Ибо если ты не имеешь, ты не потеряешь. Вот урок, который усвоил Джек – не имея, потерять невозможно. Но человеку всегда есть, что терять, и поэтому Фортанирид будет стоять за себя.
Минангкбау стоял на носу и отгонял назойливые мысли. Да, Минангкбау тоже многое потерял, иначе бы не отправился с Джеком в неизвестные земли и моря. Но все-таки… Совсем разными людьми были они. Юный туземец хотел построить дом, жениться на красивой Ориайге, чей голос так сладок, и жить спокойно. Нет. Зачем? Он слишком много потерял. Пусть молодая Ориайга выходит замуж за молодого охотника Тьена, пусть они построят свой дом и живут спокойно. Он, Минангкбау, слушает голос волн и песни чаек. Когда-нибудь он сойдёт на сушу и будет жить там. А сейчас – море, море, волны, волны…
Несмотря на разные характеры, они оба сейчас были очень близки. Что сближает сильнее всего? Говорят, что радость или горе. Пусть – горе сблизило их, как никогда. Но ещё сильнее сближают людей воспоминания. Общие воспоминания.
Они оба были одиночками, но сейчас, когда зеленоватая вода переливается через горизонт в стороне, где садится солнце, они имеют одну цель. И все-таки Минангкбау Джека не понимал…
Джек улыбнулся своим мыслям и тихо запел. Туземец подхватил, и вот – задумчивая печальная песня летит над водой. Хрипловатые голоса перекликаются в старой морской песне. Одинокая маленькая шхуна плывет по морю, садится красное солнце. Золотистые облака отступают к горизонту, белые чайки с черными головами распростерли крылья над водами. Далеко летит песня, дальше, чем может долететь чайка.
Как удержать время? Зачем хватать его, ведь время – неуловимо, словно душа моря.
Как схватить ветер? Зачем хватать его, если он ласково обовьётся вокруг твоей руки.
Поймать сон? Позови его, и он вернется сам.
Правда? Ложь?
Все относительно. Мы всю жизнь ловим время, а в конце пути жалеем, что упустили.
Правда? Ложь?
У каждого своя судьба. Ветер, жизнь, время, сны… имеет ли все это значение? Имеет, безусловно имеет. Но не сейчас. Бывают моменты, когда времени нет. Правда? Да, они есть.
Тягучая песня летит над водой, держит направление к солнцу. Быстрее времени летит, быстрее горячего южного ветра. Двое стоят на носу и поют. Они не замечают друг друга. Красные и золотые лучи гладят лица и целуют в губы. Какое самое большое сокровище на земле? У человека и богов, у сказок и преданий.
Память. Разрушенный форт в закатных лучах – но на развалинах растут цветы. Потерял самое дорогое, но сам остался жив, и воспоминания сладки и горьки, словно старый гречичный мед.
Память. Не надо убивать воспоминания. Они – самое дорогое. Они делают людей людьми.

Глава четвертая.

Ты не ангел
Но белые крылья
Я видел вчера.
Ты – не ангел
Но я едва смог
Дождаться утра.
Ты – не ангел,
Ты мальчик,
Ты очень красив.
Ты – не ангел,
Забудь его,
Шепчет прилив.
Я – усталый,
Потрепанный жизнью пират.
Я жестокий,
И душу пронзает мой взгляд. 
Я – убийца,
И множество жизней увел,
Я всего-то
Тебя удержать не успел.
Ты ушел
Белые крылья
По воздуху бьют
Мальчик-ангел,
Тебе
В другом месте споют.
А я буду жить
Как жил до тебя
Украсть и убить,
И вся жизнь моя.
Ты не ангел,
И твои
Глаза как ночь
Ты не ангел,
Я не мог себе помочь.
Смуглая кожа,
Волосы черны,
И звезды тоже
В восторге от луны.
Ты не ангел,
Но где бы я ни плавал,
Теперь я знаю:
Ты - искусный
Юный дьявол…

- Вставай, бездельник! – гаркнул над ухом прокуренный голос. – на завтрак не успел, так что за работу.
- Да-да, сейчас, - глаза не желали открываться, тело ныло. Блаженная темнота сменилась резкой болью.
- Я те что, мальчишка-голодранец? Быстро отдери задницу от гамака! – заорал неприятного вида пират, отвесил лежащему Джеку оплеуху. В глазах замелькали черные точки. Джек по-кошачьи изогнулся и умудрился не только не свалиться на палубу, позорно уткнувшись носом в грязные доски, но и почти уверенно встать, даже не сбив дыхания.  Моряки вокруг захихикали. Раздосадованный пират плюнул и грязной рукой указал на дверь каюты:
- Старик Вилли ждет тебя.
- Угу. Мне наконец удалось заполучить основную мысль нашей интеллектуальной и крайне результативной беседы, - буркнул себе под нос Джек, проведя рукой по волосам. Среди пиратом снова раздалось хихиканье – на этот раз нескрытое. Сколько раз они собирались так, рассматривая молодого моряка кто любопытными, а кто похотливыми взглядами? Сколько раз они надеялись на что-нибудь волнующее и забавное, о чем можно будет судачить несколько недель за кружкой рома? Джек с тоской обвел глазами это сборище оборванных ухмыляющихся пиратов. Ему стало плохо – так неоднозначно поглядел на него моряк с бесцветной клочковатой бородой.
- Чего? – скривился разбудивший его пират. – Сдурел, Птыц? Разговаривать тебя учить? Давай, шагай к Киду, он тебе задаст. Задаст. В зад даст… Какое хорошее слово, однако.
- Хряк, прекрати, - выдвинулся вперед худощавый седой пират, - отстань от парня. Пусть идет спокойно.
- Спасибо, - тихо шепнул Джек Святоше, проходя мимо него к двери. А Хряк ухмыльнулся нехорошо и переглянулся с Боровом. Могучий рыжеволосый пират кивнул.
- Все за работу, - приказал Святоша и направился к мачте. Матросня разворчалась, но повиновалась – сухой ученый Святоша был авторитетом.

- Ну, Воробей, как тебе ночлег на нашей посудине? – Кид по обыкновению развалился на стуле и попивал ром.
- Все прекрасно, капитан. – Джек подозревал, что этот глумящийся тон скрывает в себе что-то слишком опасное для него, Джека.
- Никто ночью не лапал? А то ведь они у нас такие… Баб долго не было, вот и лютуют, - доверительно сообщил Кид, выпрямившись. Тон из веселого сразу стал скупым и деловым.
- Нет-нет, - поспешно ответил Джек. Слишком быстро для правды, слишком несерьёзно для лжи. Хороший тон, отметил про себя Джек, увидев на лице Кида секундное замешательство.
- Хорошо, - Кид раскидал по столу несколько бумаг и жестом приказал Джеку присесть на колченогий потрескавшийся стул. – Сегодня поступаешь ко мне на работу. Условия пиратские. Разумеешь?
- Не совсем, капитан, - ровно сказал Джек. Такая манера разговора его раздражала, и приходилось постоянно одергивать себя, вспоминая, что он уже не сын Джона-торговца, воспитанный и интеллигентный, а всего лишь юнга на корабле пирата.  Особенно это «разумеешь». Похоже, что Кид специально делал все для того, чтобы люди бесились и зверели, глядя на него.
- Мальчишка… - хмыкнул Кид. – Короче, так. Поскольку ты всего лишь юнга, положение твое самое низкое. Встаешь раньше всех, ложишься позже всех. Кому что надо – бежишь и достаешь. Насчет добычи – захватываем корабль, каждый берет, что может. Находим клад – тебе одна тридцатая, если отобьешь. В общем, что достанешь, то твое. Разумеешь?
- Да, капитан.
- Дальше. На корабле уже есть юнга, и ты или его выживаешь, или он тобой руководит. Решай сам. Гамак только один, а Скраджет сегодня дежурил. Ясно?
- Яснее ясного.
- Прескрасно. Вот перед тобой шесть листочков, - махнул рукой Кид, чуть не сбросив их на пол. – У нас традиция – каждого нового проверять на удачу. На клочках – задания. Справляешься за час – даю двойной паек. За день – завтра не работаешь. Не справляешься – акулам на корм, народу много. Разумеешь?
- Да, капитан. – Джек никогда так не надеялся на свое нареченное племенем имя, как сейчас. Пусть хранит его удача… Кид ухмыльнулся и показал на стол.
- Выбирай.
Джек протянул руку схватил грязно-желтый конверт.
- Читать умеешь?
- Нет, - спокойно соврал Джек. Что-то подсказывало ему, что чем меньше знает о нем Кид, тем для него лучше.
- Деревенщина, - презрительно скривился Кид. – Ладно, сегодня я добрый. Написано: « Помирить Борова и Святошу». Объясняю для тупых. Боров – жирдяй с рыжими волосами. Святоша – седой и тощий, как селедка. Разумеешь?
- Да, капитан.
- Тогда можешь выполнять. Кстати… - Кид поднялся и вплотную подошел к Джеку. Тот отшатнулся и чуть было не упал обратно на стул, откуда только что встал. Кид пропустил сквозь пальцы пряль длинных черных волос и жарко прошептал Джеку на ухо, - если Боров тебя будет доставать…
- Надеюсь, не будет, - быстро ответил Джек, отклонившись назад и потихоньку пятясь к выходу.
- Если Боров будет доставать, - продолжал Кид, словно его не перебивали. Они с Джеком подошли совсем близко к стене, и Джек уже с мрачным весельем чувствовал приближающуюся потасовку. Пират наконец выпустил волосы Джека, поднял его голову за подбородок и взглянул в глаза. Джек облизал пересохшие губы и нервно поднял бровь. Кид тихо усмехнулся и осмотрел результат своих манипуляций, - то ты всегда можешь укрыться у меня в каюте.
- Спасибо, капитан, - выпалил Джек и пулей вылетел из каюты Вилли Кида. Понятно теперь, что за нравы процветают здесь, на пиратском бриге. Мужеложство, насилие, бесправие.  Но что же значит помирить Святошу и Борова?
Святоша смотрел в подзорную трубу, когда к нему подошел молодой юнга и попросил на пару минут. Святоша коротко кивнул и спросил:
- Получил задание?
- Да, сэр. Как вы…
- Я сам здесь лишь год, парень. – перебил Святоша. – И Кида знаю неплохо. Увы.
- Д… Да, сэр.
- Новичок… Никого на этом корабле не называй «сэром». Морду набьют. Так какое задание?
- Эээ… - обомлел Джек. – Помирить вас и Борова.
- И не пытайся, - отрезал Святоша. – Этот хрюк пытался меня завалить на скамью месяц назад. Так что нет, спасибо.
- Но меня выбросят на корм акулам! – отчаянно проговорил Джек, с мольбой глядя на пирата. Тот вздохнул и раздосадовано произнес:
- Ладно, если он согласен. Только ради тебя, Воробей. А с Боровом будь осторожней.  – Святоша отвернулся, пытаясь не показать свое смущение и злость. Как же ему надоели пираты! Вот и этот неуверенный черноволосый парень тоже станет морским разбойником. Но боги, как же он красив! Он не выживет здесь, среди беспринципных пиратов. Или Боров, или Хряк, или Заяц просто подкараулят его однажды на палубе, и тогда окажется на корабле одним матросом меньше. Но паренек действительно красив – даже со спутанными волосами, синяком и царапинами на лице. Святоша вновь вздохнул и опять начал исследовать горизонт.
- Мистер… - подошел сзади к Борову Джек, но, вспомнив совет Святоши, гаркнул ему прямо в ухо, - эй, ты!
- Чего тебе? – спросил Боров, не поворачиваясь.
- У меня задание…
- Я рад. – повернулся толстяк к Джеку и выпрямился. Тот с содроганием осмотрел высокую массивную фигуру. – О, кто это у нас? Неужели Птыц, слащавый сладкий мальчик?
- Я не мальчик, - увернулся от его рук Джек. – И к тому же я Воробей, а не Птыц.
Палуба замерла. К месту разговора начали стекаться пираты, с интересом ожидавшие продолжения.
- Да ну? – ухмыльнулся Боров, - а ты докажи. Чай, драться вовсе не умеешь? А, Птыц?
- Я Воробей, - тихо, но твердо ответил Джек. Он начинал звереть. Кто-то из пиратов присвистнул. А самому Борову явно хотелось почесать кулаки.
- Петух в лучшем случае, - парировал Боров. Палуба захохотала. Двойное значение этой фразы было всем известно.
- Идиот, - прошипел Джек, выходя из себя и почти не контролируя свои поступки.
- Что? – взревел Боров и кинулся вперед. Джек только успел осознать, что пират оказался ближе, чем был раньше, как очутился на досках, поцарапав щеку о выпирающие щепки. Сверху сидел тяжеленный пират и гнусно хохотал. – Ну, Птыц, что теперь делать будешь? Сейчас мы тебя быстренько… Ах ты сукин сын!
Джек ловко извернулся и лягнул его ногой в живот. Конечно, особого вреда это такому мешку жира не принесло, но Джек успел вскочить и привести мысли в порядок. Почему же они так путались? Словно он был пьян. А потом понял – вчерашний ром. Ночью он не действовал, но выветриться не успел. Что же там было подмешано? Пока Боров, рыча, вставал, он успел вспомнить неясный приятный запах. Этот запах Джек чувствовал лишь однажды, в лондонской лавке травника. Лаванда. А отец объяснил Джеку, что экстракт лаванды, в равных долях смешанный с толченым семенем мака вызывает страшную сонливость, галлюцинации и путает мысли. Ах вот как вы, мистер Кид! Джек ухмыльнулся и пружинисто отпрыгнул от несущегося на него Борова. Теперь он знал, что на него действует и чего ему следует опасаться. Теперь у него появился шанс одолеть этого толстого развратника и завоевать хоть какое-нибудь место на корабле.
- Воробей дерется с Боровом! – гнусаво и пронзительно завопил Червяк, и все, прежде не привлеченные, подобрались к месту драки. Дракой, правда, назвать это было сложновато. Боров носился по палубе, но в этот раз любимая тактика взрослого мужика ему не помогла – нечасто он дрался с ловкими юркими парнями, не успевшими обрасти мускулами, а то и жиром и не приобретшими зрелой грузности.
Джек вновь подскочил и приземлился на спину пирата. Тот взревел и замахал руками. Джеку стало смешно. Он ухватился за свисающий канат и мигом забрался наверх. Боров резко дернул канат, со злостью слыша язвительные выкрики пиратов:
- А все-таки парень тебя сделал, что ни говори, Боров!
- Посмотрим, - угрюмо ответил пират и тоже полез наверх. Из окна каюты, прищурившись, за всем этим безобразием внимательно наблюдал Вилли Кид. – Эй, мартышка! Слезай вниз и сразись как мужчина!
- С тобой? – обидно рассмеялся Джек. Победа вскружила ему голову, и это пьянящее чувство чуть было не подвело его – Боров подобрался слишком близко. Джек едва успел отпрыгнуть назад, спиной пролетев около метра и левой рукой ухватившись за трос. Пираты восхищенно загалдели, а Кид довольно кивнул.
- Со мной, - пропыхтел Боров и выхватил нож. Вилли Кид быстро вышел из каюты, но прежде чем он успел вмешаться, пират его бросил в Джека. С такого расстояния промахнуться было невозможно...
Джек на секунду замер, с легким удивлением посмотрев на торчащий из груди нож, а потом завалился назад и рухнул вниз. Промелькнули развевающиеся длинные черные волосы, прикрытые темные глаза, и Святоша закричал. Вилли Кид побледнел как полотно, взмахнул руками и без слов оттолкнулся от борта. Раздался второй всплеск, и Святоша вновь заорал:
- Разворот!
Корабль развернулся и боком встал к месту прыжка Кида. А капитан пиратов с тоской разводил руками в темной холодной воде, пытаясь отыскать хоть какой-то след Джека. Вилли только сейчас понял… Он был Ангелом. Черноволосым, черноглазым, смуглокожим ангелом с робкой неуверенной улыбкой. Полный полудетских мыслей и ранних обид. Непонимающий и такой наивный… Желание. Желание обладать им. Кид увидел кровавую полосу в метре от себя и вновь нырнул. Схватить за волосы, вытолкнуть на поверхность.  Выдернуть нож. Дышит? Дышит. Вилли опустился под воду и вырвал у Ангела то, чего так желал все это утро. Да, он хотел иметь своего Ангела – с блестящими оленьими глазами и детскими мечтами. И сейчас он отнял у него поцелуй.
Нет, Вилли Кид не настолько интересовался мужчинами, но когда нет женщин, и молоденький матрос сойдет. Джек безвольно и безжизненно свисал с плеча Кида. Изо рта стекала соленая вода, смешанная с кровью. Кид задумчиво осмотрел фигуру Борова и просто приказал:
- Убить.
Приказ был выполнен. Одинокий маленький раскат – и пират перекормленной тушей обрушился за борт, подняв фонтан брызг. Киду было не до него. Приказы мог отдать и Святоша. А его ждали дела поважнее.
Он положил Джека на кровать и мягко убрал волосы с его лба. Ребенок, с грустью подумал Кид. Что ему делать здесь? Он должен уйти. Кид перебинтовал Джеку грудь – как оказалось, ранение было не столько тяжелым, сколько неожиданным и резким. Скорее всего, от удара Ангел просто потерял сознание. Но он жив. Жив. Жив.
Джек открыл глаза. Каюта шаталась, грудь и голова нестерпимо болели. Что с ним произошло? Кид, Святоша, Боров, лаванда, мачта… Нож.
- Очнулся, Воробей? – насмешливо спросил чей-то голос.
- Вроде как…Вашими стараниями, капитан, - Джек скривился и попытался подняться на локте.
- Лежи спокойно, - раздраженно буркнул Кид.
- Лаванда с маком, - в никуда протянул Джек, смотря в потолок.
- Так всегда делают, если на корабле новый. – Кид откашлялся.
- Сказал бы для порядка.
- Я все еще твой капитан, - сурово оборвал Кид. – И ты все ещё на меня работаешь. Задание отменяется. Ты занимаешь место Борова. Он упал за борт и расшибся от воду.
- Жаба, - буркнул Джек. В эту минуту с Кидом у него установились почти дружеские отношения – Боров был куда неприятнее.  Но Боров и не заставлял сердце биться тревожно и неспокойно, не давал пробуждаться ужасу и не принуждал смотреть на себя испуганными отчаянными глазами.
- Да уж, - хохотнул Кид. – Ладно, Воробей. Ранен ты не особо тяжело. Завтра за работу, а пока отдыхай. Вот уж не знаю, что подумают матросы…
- «Если Боров будет доставать, укройся у меня в каюте» – процитировал Джек. Ему стало куда лучше, но тут навалилась страшная усталость, и Джек провалился в мягкие объятия сна.
- Мальчишка… - прошептал Кид, коснувшись смоляных волос. Засыпает, по-детски поджав нижнюю губу и свернувшись клубком. Сколько мальчишек видел он на своем веку, капитан Кид? Немало. Но только один из них – ангел. Мальчик… Но над верхней губой пробиваются черные усики – пока мягкие, нежные… Кид сглотнул и принял решение: он отпустит его. Если тот захочет уйти. И, поднимаясь на палубу к изнывающим от любопытства матросам, Кид ещё не решил, чего хочет. Ангел останется – будет ли он рад? А если уйдет – обретет ли он покой? Такова была натура пиратского капитана – обладать, хватать, не отпускать.
Только вот что значит для него Воробей? Ещё одна страница из жизни.
- Капитан, на горизонте торговый корабль!
- Хорошо! Грабим! Подготовиться к бою! – весело воскликнул Кид. Вот и ответ. Вот его жизнь, и долой все, что мешает! Ангелы, демоны, люди… - Выкатить орудия!
- Есть выкатить орудия!
- Обстреливаем!
- Есть обстреливаем!
- Капитан, куда после грабежа?
- В ближайший порт. Зайца потешить, - ухмыльнулся Кид и прищурился. Недолго оставалось плыть по волнам торговому кораблю…

Глава шестая.
Луна, Свобода…

Мой корабль – это я
Мои раны, мои мысли,
Словно лица в зеркалах,
Словно эхо, что в горах –
Друг от друга мы зависим.
Солнца нити за кормой,
Чаек крики на рассвете
Все равно – тобой и мной…
За штурвалом память скрой.
Где же ром? И нам налейте!

- Парень, слушай, займёшься делом?
- Что вы… Ты имеешь в виду?
- А то, что ты ничего не делаешь, только задницей перед Вилли виляешь, - буркнул Червяк, нагружая Джека обрывками канатов.
- Что? – не мог поверить Джек. Конечно, он понимал – на корабле от слухов деваться некуда. Конечно, перетолки пойдут, и не без оснований. Но чтобы так быстро и так явно… Это же пираты, шепнул ему внутренний голос.
- Ты невысокого мнения о пиратах, мальчик мой, - ответил подошедший сзади Кид. Джек покраснел, поняв, что мысли высказал вслух. – Почему же? Ты и сам пират.
- Да, - коротко кивнул Джек и потащил канаты наверх. Он не мог не заметить этого обращения. «Мальчик мой»… - Я свой собственный, - продолжал он ворчать, весь день занимаясь упорным физическим трудом. Но он мог воспринимать его только как благо…
Джек был нагружен под самое горло, и был только рад этому. Не оставалось времени на мысли о Киде. Активно работая, упорно беря на себя самые тяжелые задания Джек забивал себе голову более реальными проблемами: вот правый борт чуть понизился, а этот канат подгнил… Но Джек не всегда понимал пиратов, что было предметом нередких насмешек. Нет, дело было не в отношении к жизни, не в словах. Пираты чувствовали корабль, как всое собственное тело. Проснувшись утром, Червяк заорал, что в левом борту – дырка на уровне камер, и что же? Дырка так была – прогрызенная крысой маленькая дырочка, и Червяк весь день ходил с головной болью. И никто не называл его сумасшедшим, никто не удивлялся.
Наступил вечер. Звезды качались на небе, застенчиво светились и иногда подмигивали. Джек тащил последний трос. Остальные пираты давно засели за столами и пили ром, но Джек ещё не настолько стал пиратом. Он по-прежнему оставался интеллигентным юношей со знанием нескольких языков и наук. Сидеть в вонючей тесной людской, где каждый пират не упустит случая запустить грубую ручищу в штаны… Нет, спасибо. Джек с облегчением вздохнул и присел около штурвала. Волны ласково пели свою вечную печальную песню, тихий ветер раздувал сонные паруса.  Как хорошо, что он сейчас один, на свежем воздухе, рядом со штурвалом… Нет, не один. Вилли Кид тоже чурался людской. Что ни говори, он тоже был человеком образованным, а это не могла не оставить отпечаток на мировоззрениях.
- Сидишь? – опустился он рядом и оперся спиной о деревянный столбик. Закинул ногу на ногу, откинул голову назад и смотрел на звезды.
- Да. – Джек, наоборот, обнимал руками колени, носом уткнувшись в сгиб локтя.
- И ты не любишь пьянки матросов.
- Да.
- Понимаю… - Вилли Кид не был похож на себя самого – насмешливого, ироничного, жестокого. Словно сдернула ночь все маски, перемешала и выбросила за борт.  – И у тебя есть то, что ты оставил, - негромко проговорил Кид, расстегивая пуговицу на рубашке. Нет, он не приставал к Джеку, просто было жарко.
- У меня есть то, что я потерял, - отстраненно ответил Джек. Он даже не заметил манипуляций Кида, погрузившись в свои мысли.
- Это есть у всех, - все так же, обращаясь то ли к Джеку, то ли к звездам, произнес Вилли.
- Возможно. – Они разговаривали, будто и не было между ними никаких трений, будто и не Джек с Кидом проснулись вчера в одной постели.
- Я… Джек, почему ты оказался юнгой?
Джек рассказал. Это была ночь откровений, в которую нельзя было солгать. Неписаное правило. Но исполняются четче всего именно такие.
- А когда ты стал пиратом? Почему? – задал свой вопрос Джек. Поглядел в глаза Киду и вздрогнул. Кид печально улыбался, носком сапога гоняя паука по доскам.
- Когда… Это было давно, Джек. Лет тридцать назад. Тогда я был так же молод и безголов, как ты… Я сбежал из дома и подался юнгой на корабль к пиратам. Много опыта приобрел, - усмехнулся Кид, и Джек почему-то подумал не о постели, а о вытянутых вперед покрытых шрамами руках.
- Били?
- Не то слово, - улыбнулся Кид. – Жутко. Юнга – не капитан. Юнга – это мальчик для битья и гамака. Почему я тебя оставил?
- Поэтому? – ещё раз наклонился вперед и взглянул ему в глаза Джек. Вилли спокойно выдержал его взгляд.
- Брал – поэтому. Но теперь ты неприкосновенен. Ты же знаешь… Пираты думают, что ты спишь со мной, и боятся тебя тронуть.
- А ты…
- Я хочу, Джек. Да, я хочу, но не буду. Для меня тяжело знать, что ты рядом, что я могу протянуть руку и коснуться тебя, но я не смею. Ты ещё… Слишком… Не будем об этом, - отвернулся Кид. Джек подавлено молчал.
- А в ту ночь?
- В ту ночь ты был совсем ребенком… Ты прижимался ко мне, как к защитнику. Я не мог… Джек, я не могу отказать тебе в разговоре. Но не мучай меня!
- Прости…. Эта тема тяжела для нас обоих. Давай…
- Давай оставим все, как есть. Не дальше объятий.
- Да, Вилли. Хоть… - Джек запнулся, - мне тоже… хочется…
- Это хочется всем, Джек, и этого не стоит стыдиться.
- Может быть…Вилли, я хотел спросить.
- Да, Джек.
- Почему пираты так чувствуют корабль?
- Ляг на спину, - посоветовал Кид. Раскинь руки в стороны. Ты – часть корабля, вырост у штурвала. Ты чувствуешь боками волны, слышишь шум ветра в парусах…
- Да? – Джек лежал на спине и честно пытался представить.
- Замолчи, - прервал его Кид. Ты смотришь на звезды. А что такое звезды, Джек? Это глаза чужих душ. Они смотрят на тебя, они говорят с тобой. Ты плывешь по волнам, вздымая нос и разбивая пенные гребни бортами. Звезды совсем рядом. Они гладят тебя по доскам, По мачте, по штурвалу… Ты – часть корабля, Джек. Ты – корабль. Что ты чувствуешь?
- Только то, что ты ходишь по палубе, и доски скрипят, - недовольно проговорил Джек.
- Джек, поверь. Поверь в это, как в то, что утром встает солнце, - задумчиво и с воодушевлением продолжал Кид. Вот это был настоящий моряк – без оглядки влюбленный в корабль и море, слышащий только плеск волн и вой ветра.  – Теперь закрой глаза. Что я делаю?
Джеку показалось, как что-то дотронулось до его лба.
- Не надо трогать мою голову, она не горячая.
- А теперь открой глаза и посмотри, где я нахожусь, - ласково ответил Кид. Джек вскочил на ноги. В трех метрах от него, около штурвала стоял Вилли и, чуть улыбаясь, гладил шершавое дерево колеса. Вновь то же самое ощущение.
- Как?..
- Я вижу, ты понял. Ты будешь узнавать корабль все лучше и лучше, понимать его куда вернее, чем самого себя… С каждым кораблем так, Джек. Может, у тебя когда-нибудь будет свой. И ты поймешь, что чувствую я.
- Может быть, капитан.
- Да, Джек, все может быть. Иди спать, мальчик.
- Спокойной ночи, Вилли.
- Спокойной ночи, Джек.
И оба знали, что ни одному из них этой ночью не уснуть…

Тихо плещут волны… Голубоватый призрачный свет пробивается сквозь стекло. Джек лежит и невидяще уставился на звезды. Кто знает, что будет завтра?
Он не знает, что Кид держит кур на Тортугу. Что узнает там Джек? Кого он там узнает? И как это на нем отразится?
Что вообще знает о жизни юный Джек? Слишком много вопросов. Слишком мало ответов. Только вот вопросы эти задает себе жестокий капитан Вилли Кид, лежа на кровати всего в нескольких метрах от Джека. Но за стенкой.

Тихо и спокойно. А в нескольких лигах от них плывет корабль британского флота, смертоносный «Убийца»; самые отъявленные подлецы плавают под мирным флагом и грабят всех – и пиратов, и торговцев. А на борту сидят двое – Пес и Кит, и медленно точат шпаги. Вжжиииик… Вжиииик… Капитан Ракагнат в своей каюте отбивает горлышко бутылки и выливает себе в глотку пол-литра рома. Тихо… Спокойно…
И эти корабли не могут не встретиться. Судьба странно плетет шелковое покрывало человеческих жизней…

Твой удел – морская пучина, а мечта – не пойти ко дну.
Ты не хочешь.
Твоя любовь – океан, но смерть найдешь не на корабле, а на дне.
Или на рее, на рее, на рее.
Ты – пират, всего лишь жестокий пират.
Стоны, крики, полночные пьянки.
Ты живешь, как живет, пьешь, покуда есть ром,
И поешь – пока песня поется.
Чем, спрошу тебя, чем твоя жизнь назовется,
Когда на Страшный суд
Нас с тобой поведут…
Дьявол скажет – они же пираты. Здесь и там, на земле, на луне и на солнце
Мы – всего лишь пираты.
Пираты.
Пираты.
Нож остер, слово лживо, карманы пусты…
Йо-хо-хо!
Мы пираты,
Пираты,
Пираты…
Мальчик мой, ты пойми – раз пират, то не сон,
И смотри – лишь восходы с закатом…
Он – волшебен, тебе будет сниться лишь он.
Мы – пираты,
Пираты,
Пираты.

Глава восьмая.

Капстаад.

«Кричи же, пират! Ты боли не рад,
Но знаешь об этом – приходит с рассветом
Ужасные муки – от умершей скуки.
Кричи же, пират! Ты боли не рад,
Но знаешь о том, что в мире есть ром,
А если есть кружка… Болит черепушка!»

Джек дернулся и распахнул глаза. Кажется, он кричал. Еще стояли перед
глазами картины страшной смерти отца. Но это был сон, всего лишь плохой
сон, приснившийся, возможно, как и много ему подобных, после неумеренного возлияния ромом на ночь глядя. В очень больших количествах…После недельного плавания - все дальше на юг, к оконечности Африки, где встречаются два океана.
Проведя рукой по вспотевшему лбу, он вздохнул. К чему снятся
подобные сны? Может быть, к перемене ветра или урагану. Или же боги его
предков действительно послали ему знамение о действительно случившемся
где-нибудь на бескрайних просторах океана? Джек не знал ответа. Дрожащими руками натянув рубашку, он выбрался на палубу корабля. Луна светила так низко над горизонтом, словно собиралась перед рассветом нырнуть в море навсегда. Корабль шел на всех парусах, приближаясь к далекому, еще невидимому в рваных силуэтах облаков берегу. Капстаад. Африка. Впервые за долгие месяцы плавания –вожделенный цивилизованный берег. Ну, или почти цивилизованный… Дикие, в пестрых брызгах орхидей, поросшие апельсиновыми и саговыми деревьями острова давно остались позади - с их бледно-оранжевыми, переходящими в поздний пурпур закатами, мягко отражавшимися в водах небольших пресных озер. Они, словно ожерелье, протянулись через все море от края до края. Впереди были суровые пустоши восточного берега Африки, охряно-желтые пустынные пляжи, мели, уходящие далеко в море - туда, где
вода из бледно-зеленой и прозрачной превращалась в индиговую глубину
бездны. Летучие рыбы иногда выпрыгивали на поверхность, чертя серебристыми плавниками стрелки на темной глади воды. 
Джек поежился. Куда он плывет? Что ему нужно теперь, когда у него уже ничего не осталось от прежней жизни? Ни друга, ни брата,
ни отца и матери. Чистая страница нового рассвета. Оставаться и дальше
на корабле - юнгой, мальчиком для битья, игрушкой для всех, кому это могло
прийти в голову? Да, сейчас у него есть надежная защита - капитан. Но жизнь
пирата весьма прихотлива, сегодня ты капитан, завтра - завтрак для акул.
Кто тогда сможет защитить его жизнь, не говоря уже о чести, на которую всем, кроме него, наплевать? Да и была ли эта честь вообще?
Может, сойти в порту, смешавшись с пестрой толпой и передать жизнь в руки судьбы? А потом с другим кораблем уплыть в Англию, куда он и стремился сначала. И там начать жизнь порядочного человека, далекую от прелестей жизни пирата. Все это в одно мгновение пронеслось у Джека в мыслях, подобно вспышкам легких теней летучих рыб на поверхности моря. И тут же погасло. Море. То, к чему он стремился с детства. То, что составляло весь смысл его жизни. Что он будет делать на суше, попадись ему шанс избавиться от пиратов? Прозябать в какой-нибудь таверне, быть на побегушках у грязного трактирщика? Или драться с портовым отребьем за сухую корку хлеба, если не дай Бог, не найдет никакой приличной работы?  Или вновь наниматься все тем же юнгой на любой бриг, флейт или фрегат, идущий из колоний в Старый свет. Опять побои, унижение или - чего там думать - даже пираты, которых в этих морях, как планктона в теплой воде? Джек не умел ТАК бояться. Он не умел видеть будущее,
чтобы предчувствовать грядущие беды или опасности. И нищета и голод не
пугали его. Неопределенность, это было бы точнее. Кейптаун, безусловно,
стал бы в любом случае новой вехой в его недолгой жизни. К чему гадать, что может случиться завтра? В любом случае, это будет неизбежность, которая ставит перед выбором, но только после. К чему торопить время? Он не смог бы внятно обрисовать свои мысли и чувства, набегающие как волны -  одно за другим, перекрывая друг друга.
Но бесспорным и неопровержимым было то, что он не хотел расставаться с морем - ни за что на свете и ни при каких условиях.  Скорее, он хотел обрести свою свободу, не подчиняясь ни людям, ни судьбе. Только себе и удаче.
Но до этого было еще слишком далеко. Только тогда, звездной тихой ночью на палубе корабля Вилли Кида пришла к Джеку  еще не оформившаяся мысль, почти мечта о собственном корабле, которые понесет его и тех, кого он, может быть, выберет сам далеко за горизонт к краю мира. Корабль – и без этих вечно пьяных рож, пошлых голосов, похотливо глумящихся ему вслед. Тогда он, наконец, сможет осуществить то, зачем наверно и был он рожден на этот свет - стать самим собой. Стать свободным.

Кейптаун, Таверна Морей, встретил их сильным юго-восточным ветром,
что был насыщен песком пустыни, скрипящим на зубах. Конус Столовой горы скрывался в мареве палящего зноя, поднимавшего тяжелый раскаленный воздух высоко в небо, окутанное блеклой дымкой плотных облаков. Обогнув Мыс Доброй надежды, корабль бросил якорь в стороне от мола, возле которого уже отшвартовалось с десяток разнокалиберных судов - от двух торговых пинасов, загружающихся на краю причала, до мелких рыбачьи барков, снующих между крупными кораблями.
За причалами начинались узкие улочки портового пригорода, с видневшимися там и тут вывесками таверн. Вдали, сквозь кружево цветущих деревьев проглядывали особняки колонистов-голландцев, поднимавшиеся над прочими густо налепленными домами.  Вдоль мощеной набережной, окружающей залив полукольцом, высилось такое причудливое смешение архитектурных шедевров, что у Джека просто захватило дух. От толстостенных голландских домов и инкрустированных цветным стеклом мозаик бунгало до бедных рыбацких хижин, лепящихся к самому краю берега, пропахшего рыбой, пряностями и чем-то неуловимо тонким, цветочным, напомнившим Джеку ароматы его далекой родины.
-Чего пялишься, Птыц! - гоготнул сзади Хряк, плюнув за борт. - У тебя вид,
словно ты вымбовку проглотил!!!  И захлопни рот, а то баклан залетит!!! -
довольный собственной плоской шуткой, Хряк отчалил в направлении шлюпок.
- Это он тебе доброго пути  пожелал, значит. - разъяснил Святоша,
пристраиваясь рядом.
- Как это я сразу не понял?! - хмыкнул Джек. Помолчали, гладя на убегающую
воду.
-  Надолго мы тут?
-  Это надо у капитана спросить, ему лучше знать.
-  Ну, думаю дойти до кабаков у вас время всегда найдется! - Джек
подмигнул. - Пока суть да дело…
-  Дня три у нас есть. А дальше посмотрим. Шторма скоро начинаются, уходить надо на Сент-Мари, домой, значит.
Джек размышлял. Все то, что приходило ему в голову ночью, опять поднялось к поверхности из глубин сознания и настойчиво долбило одной мыслью: убежать!
Но тут тяжелая рука капитана опустилась ему на плечо, разом выбивая из него и эту, и подобные ей мысли. Сердце стукнуло, замирая.
-  Любуетесь пейзажем? Похвально! Тут действительно есть, на что посмотреть.

-  Я ничего подобного не видел! - Джек попытался изобразить искреннюю радость от встречи с сушей. - Большой город!
-Да уж, не маленький. Чего ждем? Кажется, ты говорил мне, что хочешь
прогуляться по этим чудесным улочкам и милым питейным заведениям?!
-Кто? Я?!!! - Джек вытаращил глаза, - А тут есть милые питейные заведения?
Можно, я усомнюсь насчет милых? Про остальное охотно поверю!
-Такие же точно, как на Тортуге. Даже лучше, уверяю тебя! К тому же кухня у них недурная. Хотя я и не люблю голландцев. Впрочем, сам узнаешь!  - Вилли обернулся, крикнув на мостик:
-Боцман! К девяти склянкам ждать меня на корабль! Смотрите, черти, не
налижитесь тут до вечера! А то вы меня знаете!
-Да, кэп! - ответил нестройный малочисленный хор голосов, оставляемых на
корабле до следующей вахты матросов. Они злыми глазами провожали остальную часть команды, держащую курс прямо к причалам, особым, пиратским нюхом, чуявшую как поживу, так и ром.
- Пойдем, Джек, - отметим наше прибытие в это богом забытое место! – Вилли с легкостью запрыгнул в качающуюся на волнах шлюпку, поджидая Воробья. Вскоре волны запенились вдоль бортов под ударами весел. Берег приближался.

Команда как горох рассыпалась по заполненной народом набережной.
Джек не успевал отследить в пестрой толпе мулатов, торговцев пряностями и
негров-рабов команду своего корабля. На один миг мелькнула мысль о том, что и его вот так же никто не заметит и не разыщет. Но тут же исчезла. Тем
более, что рядом, как всегда был Вилли, увлекая его куда-то в ближайшую
подворотню, вслед за ковыляющим впереди Святошей. Вскоре в полумраке
захламленной улицы показалась дверь с облезлой вывеской "Черепаха" на
входе, куда капитан и затолкнул поминутно оглядывающегося по сторонам
Джека. Внутри пахло жасминовыми палочками, зажженными, чтобы перебить вонь сырой рыбы из задней комнаты и прокисшего пойла, очевидно, пробывшего на солнцепеке слишком долго.  Факелы на стенах были потушены, только в плошках на столах шипели одинокие масляные огоньки. Очаг не горел. Гул голосов поглотил их сразу, привычно втягивая в свой круговорот.
- Чего пить будешь, Джек. Как всегда? - Вилли насмешливо изогнул бровь. А
Воробей опять вспомнил свой сон, в котором была повинна вторая по счету
бутылка, выпитая на ночь. Лучше бы он бросил пить ром, перейдя на простую воду. Но его благие намерения вряд ли поняли бы на пиратском корабле.
Вздохнув, он кивнул. Вскоре стол украсился разномастными бутылками рома, которые были с одобрение встречены как командой Кида, так и остальными головорезами, обретавшимися в этой таверне. Шум голосов убаюкивал. Джек с удивлением понял, что Вилли не врал насчет местной еды. В неказистой на вид таверне кормили вполне сносно.
- И как ты думаешь, что это такое? - ухмыльнулся Кид, медленно смакуя мясо, политое неизвестным соусом.
- Мясо как мясо. - Джек пожал плечами, - только странное немного.
- Это, мой друг, филе страуса! Истинно африканский деликатес!
- И что в этом такого необычного? - Ничуть не заинтересовался Джек.
- Понимаю, ты привык у себя там есть все, что попадется под руку, включая
червей и гусениц! - Вилли рассмеялся.
-Ничуть не бывало! За кого ты меня принимаешь?! - искренне возмутился Джек. - Вот если бы ты угостил какого-нибудь европейца из Старого света этим дивным блюдом, тогда, возможно, его восторгам не было бы предела. А так… Но должен с тобой согласиться, весьма недурственно!
За соседним столом кто-то похвалялся своими подвигами на море,
заплетающимся языком вещая про небывалые сокровища, которые ему удалось повидать. Вдруг что-то насторожило расслабленное сознание Джека, уже допивающего первую бутылку рома. Имя. Царапнувшее как гвоздь по дереву и задержавшееся где-то на грани с сознания, всплывающее из пьяного бреда пирата. Имя его отца.

- Ну точно тебе говорю, Томми, клянусь преисподней! Мы действительно видели это собственными глазами!!!
За соседним столом среди валяющихся в лужах рома пустых бутылок, пират в потрепанной грязной рубашке, перепоясанной, как и полагается, разноцветным шарфом, ожесточенно махал руками, словно мельница под порывами ураганного ветра, втолковывая своим полупьяным собеседникам никак не доходящую до их сознания простую мысль.
- Не бреши, Пит! Я знаю, что ты видишь после дьявольского пойла Бэтти!
Удивительно, как тебе Господь Бог не явился!!!! - пираты дружно загоготали,
громко одобряя очевидную крепость того пойла, которое тут гордо именовалось ромом.
- Да вот те крест!!!! Старина Джон не врал!!! Я вот этими пальцами трогал
цацки!!!
- Может, ты че-то путаешь, а Пит?! И трогал ты ими вовсе не цацки, а вовсе
даже Красотку Молли на кухне?! - заржал одноглазый верзила с густой курчавой бородой, в которой как щель терялся черный провал рта.
- Тебе бы, Слон, только шутки шутить! - тот, кого называли Питом,
скривившись, глотнул еще мутной жижи из не менее мутной залапанной грязными пальцами бутылки. - Я вам рассказываю, как дело было! Значит, плыли мы на восток неделю, как Джон и сказал, верным курсом. А потом началась цепь этих проклятущих островов и мелей,  чуть "Лиззи" не угробили ночью. В этом Проливе Дьявола и сам черт ногу сломает! А потом мы все же нашли это всеми богами забытое место. Там в пещере и лежал клад! Тебе, Горбатый, столько и во сне не приснится, сколько там было! Горы, целое море из золота!!!
- И где это твое золото, а Пит?! Мы чего-то его не видим? Если бы ты
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО был на Черном Острове, тогда бы ты не сидел сейчас тут и не брехал, как последняя шавка Старика Билла!!! Правильно, парни?! – пираты поддержали произнесшего разоблачительную речь одобрительными криками.
- "Лиззи"-то потонула, сами что ли не знаете?! - Пит помрачнел, - Когда шли
обратно шторм налетел, ну и все, что у нас было, отправилось прямиком к
Морскому Дьяволу! Кроме нас! Только…
- Чего еще?
- Мы-то не все золото вывезли оттуда, все бы просто не смогли. Ну и много
еще осталось, а места-то никто, кроме Джона не знал.
- Ну и что?
- Охотничков больно много на это золотишко было! Кроме старины Хоббса, так то! Исчез Джонни, только его и видели! Говорят, Уайт его сцапал и запытал до смерти, выведывая, где тот клад!
- Врешь ты все, Пит!!! К чему бы Джонни скрывать от Уайта, где находится
чертов клад?! Вам же он сказал? Чем он хуже?!
- Должок за ним был, Горбатый, оч-ччень большой должок! Мы ему помогли
разобраться кое с кем тут. Сам понимаешь, вступать в конфликты с властями..
- Первый раз что ли! - хмыкнул худой как жердь пират в рваной повязке на
голове. - У нас свой закон! - гул одобрительных голосов подтвердил эту
очевидную истину.
- Точно, Томми! Верно подметил! Эта королевская калоша, хоть и носила флаг Ост-Индской компании, все равно долго не продержалась против наших пушек!
- За это надо выпить, парни!
- Полностью согласен!!!
Бутылки с громким звоном стукнулись выщербленными боками и ром потек в глотки с еще большей скоростью. Джек, забыв про изыски местной кухни жадно ловил каждое доносившееся слово.
- Ты, верно, в курсе, о чем это они? - полюбопытствовал Кид, прищурив глаза и пристально наблюдая за Воробьем. У того на лице отражалась вся гамма
чувств, начиная от глубокого удивления, кончая полным разочарованием.
- Не уверен. Но сдается мне, не зря мы прибыли в это место. Если то, что я
так долго искал - рядом! - Джек залпом глотнул рома.
- Удача любит тех, кто не сидит на месте! - кивнул капитан. -Расскажешь?
- О чем? - Воробей попытался сделать наивное лицо.
- Не прикидывайся дохлой акулой, тебе это не идет, парень! Я о той брехне,
что начинается ровно с третьего захода в гавань под названием "бутылка"! Не встречал такой?
- Да как-то не особенно доводилось. Я пока сам не понял, о чем они толкуют.
- Можешь дальше не слушать, кончается здесь все равно все одинаково -
дракой. Если, правда, раньше эти бравые молодчики не пойдут по бабам. Знаешь кого-то из них?
- Нет. Меня больше интересует россказни этого Пита. 
- Все может быть, малыш, поверь старому пирату. И в каждом пьяном трепе есть маленькая доля истины. Очень маленькая. Люди всегда почему-то упускают это из виду. Оттого в жизни много проблем.
- Полностью согласен. - Джек с энтузиазмом закивал головой. - Все беды от
рома!
- И от баб!
- Поэтому предлагаю выпить за это особенно тщательно!
Они с не меньшим вдохновением, чем компания за соседним столом предприняли очередную попытку истребить содержащийся на столе алкоголь, как великие Европейские державы пытались истребить само пиратство. И с таким же успехом. В голове у Джека шумело. Сначала слабо, предупреждая о том, что грань, за которой уже начинается смутное восприятие реальности, почти
пройдена. Потом… уже было поздно. Впрочем, и ему, и всем остальным в этом месте сейчас это было более нужно, чем долго жаждущему в пустыне – глоток воды. У Джека в затуманенном парами рома сознании иголкой сидела мысль - то, о чем рассказывал пьяный пират, действительно происходило или, как сказал Вилли, это был просто треп перед остальными, чтобы пожаловаться на эфемерное богатство и выпросить задарма еще один глоток здешнего пойла. Но имя его отца громилам видно было хорошо знакомо. И это мучило Джека тем больше, чем больше он пил. Собутыльники Пита давно уже попадали кто куда, оставив его в обществе верзилы по кличке "Слон" да  нескольких полупустых бутылок. Кид, задумчиво перебирая пальцами косточку от финика, казалось, полностью погрузился в свои мысли. И Джек решился. Вихляющей походкой, словно корабль в шторм, он причалил к соседнему столу. Пираты восприняли появление стоящего на ногах весьма благосклонно, пригласив разделить с ними остатки того, что еще оставалось.
- Приятель! Тебя как раз занесло попутным ветром в нашу гавань! - пытаясь
отодрать непослушный язык от десен, проинформировал Пит. - За эту… за это… пре-про..провидение надо выпить!
- Согласен! - Джек отсалютовал бутылкой. - Я всегда знал, что те, кто плавал
под началом  Хоббса, не так просто сдаются рому!
- Эээ, парень! Ты слышал о нашем капитане?! - удивился Слон.
- Кто же о нем не знает?! - Джек вопросительно изогнул бровь. - Один его
поход через Пролив Дьявола чего стоит!
- Точно говорю! Я вы, скоты, еще на смех меня подняли! Видишь, даже этот
сопляк знает больше, чем наш боцман!!! Ты ведь веришь старине Питу?! - он
наклонился ближе к лицу Воробья, обдав того зловонным дыханием гнилых
зубов, не заглушаемым даже парами рома.
- Ты про Черный Остров? Слышал немного. Правда, люди, бывает, врут, иногда…
- Ты это про меня?!!!! - Пит от возмущения поперхнулся.
- Что ты! Как такое мог подумать! Я про тех, кто сам тебе завидует, и кто не
был там…
- Дело!  Я бы с удовольствием еще раз посмотрел на все это своими глазами,
парень! Если бы…
- Если бы нашел того, кто знает туда путь, так?
- Джон… старина Джон... Я же не господь бог, чтобы воскрешать мертвых!
- А-а-аaа… ты думаешь, что он уже помер?! Уверен?
- Может, слухи и врут. Чего люди не наплетут! Только те, кто попадал  к
Уайту, попадал, считай, прямиком в лапы к дьяволу!
- Так почему вы решили, что Джон не рассказал этому Уайту про сокровища,
спрятанные на острове? Может, он испугался того, что с ним собирались
сделать и теперь они, поделив все поровну, уже спускают добро где-нибудь на Торгуге?
- Глупости говоришь! - возмутился Слон - Тут Пит не стал бы врать! Джон не
таков, чтобы бросить кого-нибудь из своих, продавшись за мешок побрякушек!
- И то верно, - тихо прошептал Воробей, усмехнувшись своим собственным
мыслям. - Не таков.
- Да если хочешь знать, он был нам благодарен по гроб жизни за то, что  мы
накостыляли этим мерзавцам с "Королевы Элизабет", за которыми он гонялся
черт знает сколько месяцев! Наподдавали по самое не хочу! Все было честно.
Он нам сокровища, а мы ему - помощь!
- Точно, Пит! - согласно закивал Слон, - Только он сначала просил потопить
это корыто, а уж потом наплел про клад! Ну и у нас выбора особого не было,
проклятые торговцы собирались потягаться с нами силой! Только кишка у них больно тонка, вот что я тебе скажу!
У Джека пересохло в глотке. Он судорожно глотнул рома, чтобы заглушить
понесшиеся вскачь под бешеный стук сердца мысли.
- А… с чего доблестные пираты решили оказать помощь какому-то сумасшедшему, гоняющемуся за этими самыми торговцами? - его голос почти не дрожал.
- Да когда мы подошли к ним в тумане, там уже было понятно, на чьей стороне удача. Его корабль почти затонул!
- Ага! По самые шпигаты почти! Каюк ему был, в общем. Мы думали там
поживиться. Только на этой калоше ничего не было. Джон там был капитаном тогда… Ну он и сказал, что эти мерзавцы разорили его форт и украли все золото, что там было! И теперь полным ходом мылят пятки в Англию, под крылышко закону!
- Разве можно устоять против такой добычи! - радостно поддакнул Слон, булькнув последними каплями из бутылки и презрительно отшвыривая ее под стол. - Про клад тогда еще никто не знал. Но золото...
- Было там, правда, немного. Так, чуть на дне! Зато они дрались, как черти, я тебе скажу! А Джон дрался вместе с нами, впереди всех. Видно, крепко они ему насолили!
-Мне он как-то говорил, что жену у него тогда убили, вот что!
Джек расширившимися глазами смотрел на пирата, плававшего, как оказалось, с его отцом - и никак не мог в это поверить. После долгих поисков, переплыв моря и океаны, он, наконец, услышал о нем, услышал то, во что боялся поверить все это время. Его отец настиг корабль, отплатив им той же монетой. Только что теперь в том проку? Если в словах пирата был смысл, то теперь его отец мертв. Окончательно и бесповоротно. И больше нет надежды на встречу с ним в этом мире. Оставалось в этом убедиться самому.
- Обидно, наверно, знать место, где лежит клад и не забрать его, а? А вы сами не пробовали попытать счастья в тех местах или может, Джон кому рассказал КАК туда пройти?
- Ты это о чем, парень? - подозрительно нахмурился Слон.
- Я так полагаю, он давно знал это место, а вам открыл, когда прижало и нужно было долги платить. Но у него был свой корабль, а на нем команда, а в команде мог быть и тот, кому можно доверять.
- Да перерезали всю команду его! Как кутят, проклятые торговцы! В преисподнюю отправились, с Морским дьяволом делиться тайнами! - Пит громко расхохотался. - А чего это тебя так Джон взволновал. а? Или не Джон, а его золото?
Джек криво усмехнувшись, сделал еще один глоток.
- Ты прав. Я давно ищу его по всем портам, -  погладив бок бутылки, точно вспоминая что-то невообразимо далекое, он задумчиво посмотрел прямо на заинтересовавшегося пирата.
- За каким дьяволом? - полюбопытствовал Пит
- Потому, что он - мой отец!
Тишина, последовавшая за этим, была осязаемой.
- Аааа!!!! Ну так бы сразу и сказал! - преувеличено бодро проворчал Слон. - Говорю, папашка твой теперь на дне! Так что, не обессудь! Лучше еще выпей, по себе знаю, легче будет!
- К сожалению, здесь ром закончился, как и все кончается в этой жизни! - философски изрек Джек. - Так что, приятели, мне срочно надо отчаливать из этого гостеприимного места! Может, когда еще свидимся. Чего не бывает?
И нарочно заплетая ноги кренделями, он поковылял обратно. Вилли, в одиночестве смакуя вонючее пойло, как дорогое вино, подозрительно покосился на Воробья.
- Чего так быстро? Я думал тебе очень интересно общаться с твоими новыми друзьями? Или я не прав?
- Иногда из таких бесед можно вынести много интересных вещей, кэп! Но я склонен удалиться из этого места на волю. Ты составишь мне компанию?! - брови Джека вопросительно изогнулись.
-Ну, раз ром закончился… - Вилли поболтал в воздухе пустой бутылкой. – Тогда не будем задерживаться! Я думаю, что ты еще не видел местные красоты, так? Чтобы по достоинству их оценить.
- Я думаю, что сейчас я вряд ли достоин чего-либо, кроме удобной кровати.
- Это намек? - Кид похабно улыбнулся.
- Это непогрешимая истина!
Оба, расхохотавшись, покинули дымный кров "Черепахи" не оглядываясь, а поэтому не замечая странных взглядов, которые кидала на Джека парочка оставшихся внутри пиратов. Если бы Кид заметил их, то сразу понял, что Джеку Воробью с его болтливым языком угрожает нешуточная опасность.

Глава десятая.

Ты с хрипом упадешь на пол, ты стоном разбудил забытых
И ты, глупец, сказать не мог, где твое золото зарыто?
Пусть будет сон твой проклят днем, пусть жизнь на свете том ужасна
Когда-нибудь все мы умрем, пока же знай, что деньги – счастье!
Упрямец! Ты молчал зазря, не ты, так он расскажет честно
Пробороздившие моря с богатством связаны не тесно.
Сегодня - жив, а завтра – мертв, раздует ветер пепел серый
На голову нам рок падет…
Сегодня ж – море по колено!

- И это все?!
- Так просто, Нэд? Никогда не поверю! У меня четыре тройки!
- Даже морскому ежу известно,  Джон, что ты врешь!!! - хриплый бас гаркнул это прямо над ухом Джека, выводя его из блаженного забытья. Сначала ноздри уловили запахи, потом - звуки. Он слабо застонал и чуть приоткрыл глаза.
Ничего не изменилось. Значит, уже наступила ночь. Знать бы еще куда он
попал и что делать дальше? Но мозг, одурманенный убойной дозой вчерашнего и сегодняшнего рома, вдобавок отягощенный ударом чего-то тяжелого, категорически отказывался выдать сколько-нибудь разумный предлог для составления дальнейшего плана. На всякий случай, Джек решил сделать вид, что еще в отключке. С этим его голова была полностью согласна.
- Три пятерки!
- Восемь двоек! - продолжались дурные вопли  над ним.
- Открывай или я выиграл, Нэд!
- Я сейчас отрежу твой болтливый язык! Ты меня знаешь! Сколько можно держать нас за идиотов?!
Джек попытался повернуть голову на крики. Ему это удалось. Боль,  еще слабо пульсировала в висках, заставляя невольно сжимать зубы. Он хотел бы
убедиться, что на затылке не вскочила шишка, величиной с яйцо страуса, но
гарантировать это не мог. Руки слушались плохо. Они оказались связанными за спиной крепкой веревкой. Равно как и ноги. Джек слегка поерзал, чтобы в
этом убедиться. Веревки никуда не исчезли. Только еще сильнее впились в
кожу. Тогда он наконец рискнул оглядеться по сторонам. Быть связанным в
незнакомом месте - перспектива не из приятных. В полутемном кубрике, вокруг свечного огарка расселись трое матросов, увлеченно дубася по грязной поверхности стола кулачищами с зажатыми в них игральными костями. На пленника никто не обращал внимания.
- Сагтор, помойный ты пес! Быстро открывай!
- Да ладно вам, - хмыкнул названный Сагтором, - Джонни, а ведь у тебя там дело нечисто…
- Чтоб я сдох,- взвился Джон, - вот вам, глядите! Две шестерки!
- Твою мать, - угрюмо рыкнул Нэд, - забирай свою бутылку и вали отсюда, пока тебе рыло не начистили.
- Гы, - хохотнул Джон, - меня ещё и выставляют. Ну-ка, Нэд, что там у тебя? А?! Давай, показывай!
- Иди ты в… - отозвался Нэд.
- А это уже нахальство, - заорал пират.
Джек поморщился. За спиной раздался громкий звон, и Джека осыпало мелкими осколками.
- Сагтор, суууука (замени на что-нибудь подобающее, но у меня сейчас настроение как раз в подобном духе…)! – взвыл кто-то из сидящих, - мой ром!
- Ром твой, зато пленник наш, - завопил второй, вскакивая. Джек страдальчески вздохнул – слишком тихо, чтобы его услышали. Похмелье и боль от удара вновь забивали в воспаленное сознание длинные ржавые гвозди.
- Все, конец шабарашке, - глухо и зло проговорил Сагтор, - пора делом заняться. Тащи этого на свет.
- Но он же ещё не…
- А кэп сказал, что он должен заговорить до рассвета, а до него часа полтора. Повалялся и хватит. Тащи, кому говорю!
- Да, - мрачно отозвался Нэд и взвалил Джека на плечо. Тот сжал зубы, сдерживая крик – боль от перемещения была настолько острой, что чуть не заставила потерять сознание вновь.
- Ненавижу эту работу, - пожаловался Нэд, мерно шагая по палубе, - они каждый раз так орут!
- Ничего, час страданий твоей глупой башки не стоит деньжат, которые мы получим!
Джека бросили на доски и плеснули на лицо холодной вонючей водой. Джек безошибочно узнал в этой вони запах тухлой рыбы. Его чуть не вывернуло. Но притворяться дальше не было смысла. Он, щурясь и часто моргая, приоткрыл глаза. Над ним склонился мрачный мужик с железякой в руке.
- Таак…Очнулся, глист. Щас капитана кликнем…
Джек прохрипел что-то маловразумительное.
- Что? – рявкнул ему на ухо Нэд.
- Ничего, -сквозь зубы выдавил Джек.
- Так молчи и отдыхай пока, раз ещё не подвесили и не жгут, - отмахнулся пират.
Джек дернулся. Жгут? Ноздри уловили острый неприятный запах греющегося железа. Жгут?! Его тут что, пытать собираются?
- Ну что, проснулся? – произнес над ухом почти приятный мужской голос. Да, он был бы  ласковым, если бы не эти скользкие глумливые нотки, проскакивающие в каждом слове.
Джек молчал.
- Ну что вы, мальчики, - мягко укорил мужчина трех пиратов и поднялся на ноги, - если он даже на такой простой вопрос ответить не хочет…
Джек увидел перед глазами красивое лицо – немного женственное, такие Джек видел в книгах о Древней Греции. Все портил рваный уродливый шрам и белесые глаза. А потом Джеку стало не до размышлений. Тяжелый сапог жестко и коротко ударил по ребрам, вышибив из легких воздух. Джек тихо выругался. А капитан все так же незлобиво и ласково спросил:
- Проснулся, спрашиваю?
- Да, - выдавил Джек.
- А теперь говори, сукин сын, где золотишко отцовское?
- Что? – поднял бровь Джек, за что получил ещё один пинок.
- По-моему, парень слегка того, - глумливо подмигнул пиратам капитан. – С мозгами плоховато…А это должно быть наказано.
Еще один резкий удар.
- Какое, к черту, золото? – Джек искренне пытался вспомнить, но раскалывающаяся голова отказывалась работать.
- А не надо в тавернах болтать, - ухмыльнулся капитан и рывком поднял Джека на ноги, отшвырнув на мачту. Услужливые матросы, неплохо знающие свою работу, мигом приковали Джека наручниками. Только теперь, сквозь колеблющуюся дымку предрассветной полутьмы над океаном, Джек смог различить практически незаметный силуэт спящего острова. В сознании постепенно восстанавливалась картина произошедшего. Разговор в таверне, столь неосторожные слова об отце и о золоте, ром, пьяные шальные мысли… Ночь с Вилли Кидом. У Джека защипало в носу. И последнее перед тем, как отрубиться – неприятная ухмылка неизвестного пирата.
- Ну хорошо, - спокойно и дружелюбно заключил человек, - представимся! Мистер Уайт.
- Мистер Воробей, - в тон ему ответил Джек.
Уайт укоризненно покачал головой и, размахнувшись, врезал Джеку по челюсти. Джек почувствовал солоноватый привкус крови и ощутил, как быстро начала оплывать ударенная скула.
- Где золото?
- Не знаю… - начал Джек.
Уайт отрывисто кивнул и содрал с Джека рубашку.
- Готовьте железо!
- Есть, капитан.
Расширившимися глазами Джек наблюдал за так медленно – и так быстро приближающимся стальным прутом. Едкий запах щекотал ноздри, а жар от прута он чувствовал на расстоянии полутора метров.
Что такое боль? Может быть, благословение? Джек воспринял боль как-то… Необычно. Как-то со стороны, словно сознание отлетело на время, наблюдая за жестокостью, которую мог придумать один человек. Она была – дикая, страшная. Раскаленное железо вошло в плоть, как острый нож в масло. Джек кричал, срывался на плач, вой и визг, вырывался, а Уайт почти ювелирно орудовал железякой, систематизировано прижигая наиболее чувствительные места. Шея, подмышки, грудь, ладони, бока, стопы…
- Не хочет говорить, - со злым удивлением пробормотал Уайт. – Штаны сдирайте, сейчас евнухом сделаем!
Пираты безмолвно выполнили приказ. Джек повис на веревках, полностью голый, с даже не кровоточащими, а обугленными ранами. Уайт оценивающе поцокал языком, оглядел синяки у Джека на бедрах и похотливо прищурился.
- Кто это был, а, мальчик мой?
Джек идиотом не был. И именно после этого дня он был готов на все – от лжи до убийства – ради того, чтобы не испытывать боли, такой страшной боли.
- Вилли… - хрипло выдал он.
- Таких Вилли целая толпа, - добродушно усмехнулся Уайт. – Ладно, кастрировать тебя не будем… Кое-что получше есть…
Он отрывисто приказал что-то пиратам – сквозь дымку боли, что словно приподнимала над кораблем, Джек увидел с трудом катящих по палубе медный котел пиратов.
- Где золото, милый? – Уайт похлопал Джека по плечу.
- Иди… В задницу, трюхоногий лысый слизняк… - выплюнул Джек.
- Так уж прямо? – прищурился Уайт. Непохоже было, что он зол. Просто развлекается, – если я туда пойду, тебе придется ой как не сладко. Олово!
Сначала Джек не понял. Потом просто не хотел осознавать, что на его руке появилось серебристое пятно, которое сначала не почувствовалось, а потом обожгло такой болью, что Джек завопил. Он не видел – он чувствовал, как сворачивается, словно брошенный в огонь сырой лист, кожа, оставляя сочащуюся кровью плоть. Он ощущал запах боли – сладко-горький, оглушающий. Лицо Уайта качалось перед глазами…

- Где этот глупый мальчишка? – Вилли Кид сидел на столе и нервно барабанил по столешнице пальцами. Верный Святоша сидел рядом и, как мог, успокаивал разошедшегося капитана.
- Скоро придет, наверное.
- Какое «скоро придет»?! – заорал Кид, в очередной раз вскакивая и швыряясь картами. – Какое…
Он осекся. Дверь тихонько скрипнула. Вилли замер, с надеждой ожидая, что сейчас зайдет слегка помятый, немного виноватый, но все равно – насмешливый и нахальный Джек. Нет. Это был всего лишь Червяк, благоразумно прикрывшись голову и наклонившийся. Мера предосторожности оказалась не лишней – Кид швырнул в матроса пустой бутылкой.
- Что тебе?
- Капитан… Там…
- Ну что там, что там?
- Послание…
- Давай сюда, пес ты помойный, - Кид зло выхватил у Червяка из рук письмо.
- Что там? – заглянул через его плечо Святоша.
Кид побледнел, а потом ровно проговорил:
- Червь, выйди. Отдай приказ об отправлении.
- Но Джек…
- Ты не слышал? – тон Кида был спокоен, но Червь поспешил ретироваться.
Оставшись со Святошей, Кид сунул ему в руки письмо и отвернулся к окну, за которым уже вставало солнце.
- Да… - Святоша наклонил голову.
- Мы плывем за ними, - Кид сказал это как что-то само собой разумеющееся. – Святой, уйди. Оставь меня одного.
- Хорошо, - Святоша подошел к Киду и пронзительно взглянул ему в глаза, - поклянись мне, что…
- Ты слишком хорошо знаешь меня, старый пес, - проговорил Кид, глядя в одну точку, - я далек от того, чтобы наложить на себя руки.
Святоша коротко поклонился и вышел.
Кид остался один. Он аккуратно собрал карты, задумчиво осмотрел книгу, которую они с Джеком читали вечерами, а потом сел за стол и спокойно начал работать, что-то насвистывая под нос. Есть цель – есть жизнь. Хорошо, что Уайт такой честолюбивый болван. Хорошо, что он не мог не оставить письма. И хорошо, что Джек умеет терпеть.

Джек терпеть умел. Но к тому моменту, когда смерть уже протягивала к нему ласковые прохладные руки, Уайт остановился.
- Он ничего не знает, - в голосе его была обида и удивление.
- Ничего? – Сагтор хмыкнул.
- Ничего, идиот ты вонючий. Знал бы, уже сказал – он ещё слишком мелкий, чтобы уметь терпеть как мужчина.
- Но он был на корабле Кида, среди пиратов.
- Мысль неплохая, - Уайт поигрывал остывающим прутом, - но самая сильная боль, которую Кидди мог бы подарить пацану, так это боль оттого, что ему нечем ночью заняться. Уверен, они оба весьма неплохо проводили время.
- И что с ним теперь?
- За борт, - пожал плечами Уайт, - акул здесь много, до земли – многие мили. А Кидди я отомщу.

Если сознание – боль, то что же боль? Если то, что видишь – лишь серая липкая мгла, что же тогда настоящая мгла? Если каждую секунду в этой мгле перед глазами вспыхивают огненные всполохи, где ты? Парень, чье тело изуродовано металлом и огнем, жив ли ты? Чувствуешь ли приближение немых холодных хищников-акул? Слышишь ли вопли голодных чаек? Чувствуешь ли дождь, колотящий по плечам? Нет, не слышишь, не видишь…
Джек вцепился в чей-то труп. Первые несколько секунд, когда его выбросили с корабля, он погружался, а потом руки наткнулись на что-то мягкое. И не важно, что это. Уайту не было дела до уже выброшенных… А зря. Потому что и сгнившие в корабельной тюрьме узники способны спасти другого.

Тихо качались волны, почти невесомо, унося его с собой.
Во второй раз Джек очнулся. Когда кто-то, резко дернул его за руки. Он судорожно заметался, пытаясь сопротивляться. Основной мыслью было – конец! Акулы нашли свежее мясо! Отталкиваясь руками из последних сил он кажется кричал что-то… или это ему только казалось? Но боли от острых зубов, впивающихся в тело не было. Вместо этого он услышал человеческий голос.
-Парень! Эй, парень! Ты живой? А я думал уже отдал душу богу! Да не выдирайся ты так! Давай помогу!
Сильные руки перевалили его через борт лодки. И Джек открыл глаза. Солнце, ослепительно взблеснув в воде, остро резануло, прибавляя еще одну черточку к старой боли. Джек застонал.
-Кто же это тебя так, болезного?! А?
Он попытался раскрыть слипшиеся от крови и соленой воды губы, с трудом прошептав в склонившееся над ним лицо с грязной бородой.
-Пираты!
-Проклятые твари! – выругался человек. – От них нам, честным рыбакам никакого спасу нет! Что же это твориться? Тебя надо на берег… сейчас… Он суетливо зашуршал чем-то на корме. И вскоре губ Джека коснулась фляжка с холодной водой.
-Вот попей немного! До берега тут недалеко. Я знаю куда тебя отвезти… Если и она не поможет… тогда все, пиши пропало! Но Джек не слушал сбивчивых речей рыбака, он жадно припал к горлышку, как будто в целом мире не было больше ничего важнее этих драгоценных глотков. Боль притупилась, она не было уже такой острой, но тело он не чувствовал. Смерть. Может быть… Воробьем овладела полная апатия. Лодка качалась, двигаясь к невидимому берегу. Волны шуршали. Джек незаметно уснул.