*****

У Тартаковского душа убийцы, но он наш. Он вышел из нас. Он наша кровь. Он наша плоть, как будто одна мама нас родила.  Пол-Одессы служит в его лавках. И он пострадал через своих же молдаванских. Два раза они выкрадывали его для выкупа, и однажды во время погрома его хоронили с певчими. <…> Десятый налет на человека, уже похороненного однажды, это был грубый поступок.
(И. Бабель, «Одесские рассказы»)

*****

Глава 1. Утро понедельника.

В любви к роскоши и комфорту нет ничего постыдного, и Джеймс не стыдился ни чувства глубокого удовлетворения от того, что к нему вернулось его богатство, ни того удовольствия, которое он получал, глядя на подсвечники и чайный сервиз лорда Беккета.

Джеймс был благодарен  за то, что тот проявил несвойственный ему такт и сделал вид, что адмирал Норрингтон всегда был на своем месте, как будто приказ о его аресте никогда не был подписан.

-   Сэр, я думаю, что должен объясниться, - начал Джеймс, получив повышение, сразу после того, как Беккет в его присутствии бросил приказ об аресте в камин.

-    Не должны, не оправдывайтесь, - раздраженно перебил его Беккет, поморщившись. – Вы оказали Короне большую услугу. Не забывайте, но и не вспоминайте лишний раз вашу ситуацию. К тому же, я все знаю. Ваши мотивы мне понятны.

Джеймс посмотрел поверх его плеча на море и почувствовал облегчение от того, что можно промолчать и никогда больше об этом не говорить.

-    Благодарю, сэр.

В ответ Беккет поднял руку, давая понять, что разговор окончен, отвернулся и занялся разбором почты, а Джеймс молча  вышел, чтобы приступить к своим новым обязанностям.

Эта служба была связана не только с удовольствиями, но и с неприятностями. Ежедневные встречи с мистером Мёрсером, начальником тайной полиции Компании, - так это понимал Джеймс, - относились к неприятным моментам. Мистер Мёрсер был хам и дурак, хотя, наверное, он хорошо выполнял свою работу, - нечистое и недостойное дело. Но кто-то должен это делать. Джеймс знал и был согласен.
Еще Джеймс решил про себя, что Беккет – сложный, жестокий и не самый приятный человек, но, как выяснилось, к нему быстро и с легкостью привыкаешь. Беккет был циник, но не дурак. Остальные недостатки довольно скоро начали адмирала забавлять. А за то, что Беккет, - человек недоверчивый и честолюбивый, а, значит, очень  уязвимый, - при любом удобном случае иронизировал над собственным амплуа, Джеймс даже начал ему симпатизировать. Но лишь в отдельные, редкие моменты времени.

-     Хотел вам кое-что прочесть, адмирал.

Лорды здороваются редко, - только когда, задумавшись, забывают, что собирались сказать.

Джеймс кивнул, скользнув взглядом по портрету Беккета в полный рост, висящему на стене. В приемной, которую он только что покинул, весели еще два. Джеймс подумал, что дома у мистера Мёрсера, которого нынче утром он с удивлением не обнаружил возле дверей Беккета, портрет господина висит в гостиной.

Хотя была ли гостиная у мистера Мерсёра? Наверняка он жил в дрянных съемных нумерах с темными голыми стенами и грубой мебелью.

-     Не присаживайтесь, - это быстро.

Джеймс почти закатил глаза, но вовремя сдержался.

Глядя в длинную, много раз сложенную и мятую бумагу, дешевую на вид, Беккет нащупал чашку с холодным чаем и, впав в оцепенение, едва не пронес ее мимо рта. Джеймсу захотелось хихикнуть.

-      «Вашей Светлости герцогу Беккету, лорду Британской Его Королевского…и прочая и прочая», - начал Беккет, и тут же прервался. – Я похож на герцога, как вы считаете?

Джеймс прокашлялся. Такие вопросы – единственное, за что к Беккету можно было испытывать симпатию.

-       Весьма, сэр.

-       Благодарю. Здесь я выпущу все несущественное, - он перевернул страницу, испещренную мелкими каракулями. – «…была захвачена знатная дама»…, - Беккет снова прервался, скользнув взглядом ниже. – «..леди Шарлотта Беккет…», - задумчиво протянул он, словно выискивая в письме что-то более существенное. – Ах, вот. «За жизнь и здоровье вашей супруги, леди Шарлотты Беккет,…»…все это неважно…«двадцать тысяч английских фунтов».

Брови Джеймса поползли наверх. Быстро справившись со своим изумлением, он вернул лицу выражение мрачной решимости и снова прокашлялся.

-        О. Сэр.

-       Видите, что творится? – Беккет пожал плечами, откидываясь в кресле. – Я – лорд Беккет, а за жизнь моей дорогой Шарлотты он требует двадцать тысяч английских фунтов. Пишет, лучше золотом.

Джеймс опустил глаза, не зная, что сказать. Как быть вежливым. Он вдруг понял, что пытается уловить настроение и состояние Беккета и сказать то, что ему понравится и попадет в самую точку. Джеймс почувствовал к себе легкое презрение. Легкое. Почти невесомое чувство.

-        Крупная сумма, сэр.

-        Крупная? Сумма фантастическая! -  возмутился Беккет, но тут же взял себя в руки и сделал непроницаемое лицо, расслабившись в своем кресле. Джеймс опять сдержал улыбку. Фантастические суммы могли заставить Беккета орать, вскакивать и бить бесценные фарфоровые сервизы. Только они, лучшие подруги. - Клянусь честью, она этого не стоит. Вы знали Шарлотту?

Джеймс покачал головой, глядя на свои сапоги. Они сияли. Еще немного, и он смог бы увидеть в них свое отражение, - исхудавшее, постаревшее, но гладко выбритое и, в целом, довольное, хоть и мрачное лицо.

-         Не имел такой чести. Ваша Светлость скрыли от здешнего общества этот бриллиант.

Сказав так, Джеймс задумался, не переборщил ли он, но решил, что для человека, развесившего повсюду свои портреты, это в самый раз.

Беккет молчал, сложив губы трубочкой, и барабанил пальцами по столу. Решив, что от него требуется что-то еще, Джеймс выпрямил спину.

-          Мои соболезнования, сэр. Это ужасная потеря и страшная трагедия.

Беккет поднял на него холодные водянистые глаза и покачал головой.

-         Не такая уж страшная, адмирал, не преувеличивайте.

Джеймс не мог позволить себе смотреть в пол, поэтому он смотрел на любимый горизонт, - в окно, поверх плеча Беккета. Его руки были сцеплены в замок за спиной, а лицо непроницаемо, скорбно и мужественно.

Джеймсу было неприятно. Он не знал Шарлотту Беккет и никогда о ней не слышал, возможно, она  была неприятная, злая и жадная особа, под стать своему мужу, может быть, она была хороша собой или некрасива, но ни одна женщина не заслуживает такой участи, какая постигла ее. Джеймс думал о том, что, очевидно, лорд Беккет не любит свою жену  и  рад от нее избавиться. Джеймс решил не вмешиваться в их дела и не думать об этом, но упорное равнодушие и недобрая веселость, с которой Беккет встретил ужасное известие, заставляли его чувствовать себя неуютно. Джеймс считал, что даже такому человеку как Беккет следовало сделать вид, что он сожалеет.

-      Моя драгоценная Шарлотта…, - с глубоким удовлетворением в голосе протянул Беккет, и Джеймсу показалось, что его лицо дрогнуло от сдерживаемой улыбки. - Я получил это письмо всего пару часов назад и сразу вызвал вас. Оно от того француза, - пиратского барона. Я забыл его имя.

-          Я скорблю вместе с вами, сэр. Участь дамы в руках этих мерзавцев ужасна.

Джеймс не понимал, чего от него хотят, и что ему говорить. Но, что хуже, Джеймс не понимал, что ему делать.

Беккет с усилием поднял на него глаза и, наконец, расплылся в скупой, но довольной и сытой улыбке. Джеймс выдавил мученическую гримасу и передернул плечами, не зная, куда смотреть и как реагировать.

-           Не стесняйтесь,  - произнес Беккет. – От вас, как от офицера, не требуется ничего специального. Можете не скорбеть, я не обижусь.

Беккет встал с кресла и подошел к столику с графином, отвернувшись от Джеймса так, чтобы тот не видел его лица. Он наклонил графин, намереваясь налить себе выпить, но передумал и поставил его на место. Он смотрел в окно на море, и Джеймс смотрел на то же море поверх его головы.

-           Недоразумение в том, что я неженат, адмирал, - просто сказал он и повернулся к Джеймсу. - Не имел на это времени.

Оба замолчали на некоторое время, в течение которого Джеймс ни о чем не думал и не хотел думать. Он вдруг почувствовал сильную усталость и желание прилечь вздремнуть посредине дня, что непозволительно для адмирала, но простительно для человека, которому надоели эти игры. Эти, и все остальные.

-            Вы смеетесь надо мной, лорд Беккет.

А этот момент был, наоборот, из тех, в которые Джеймса от него тошнило. От его брильянтовых цацок, напудренных париков, ковров, портретов и блестящих сапог. И от себя Джеймса тоже тошнило, потому что их отличия казались ему в этот момент несущественными.

-            Нет, это надо мной смеются, - серьезно ответил Беккет, и Джеймс перевел взгляд с венецианской вазы с цветами на его лицо. – Вы упорно не желаете понимать, адмирал, сколько времени мне нужно потратить, чтобы объяснить вам?

Беккет начал раздражаться. Джеймсу немного полегчало.

-             Этот француз, или кто-то посредством него, проворачивает аферу вокруг моего имени…, - Беккет сел обратно в свое кресло. Взглянув в суровое лицо Джеймса, он поправился, – …с использованием моего имени. Леди Беккет не существует в природе. Так сложилась моя жизнь, что я даже не знаю ни одной женщины, носящей имя Шарлотта. Я не имею родственников женского пола, носящих эту фамилию. У меня нет однофамильцев среди людей…, - Беккет замялся, - …благородного происхождения.

Джеймс почувствовал недостойное удовлетворение. Да, благородного происхождения, как мы могли забыть. Однофамильцев нет, мы знаем. Беккетов благородного происхождения не бывает.

Черт его знает, заметил ли Беккет, что Джеймс вспомнил, кто перед ним. Купец. Торгаш. Лавочник.

-          Здесь речь идет о репутации Ост-Индской Компании, - закончил лавочник.

-          И о вашей, сэр, - добавил Джеймс, поплотнее сжав губы, чтобы не улыбнуться.

-          А я себя не отделяю от Ост-Индской Компании и Нашей Великой Британской Империи, - прохладно парировал Беккет, и Джеймс заметно скис бы, если бы ему было не все равно.

В коридоре огромные часы пробили десять часов утра. Джеймс подумал, что зря не настоял на приглашении присесть, - разговор мог затянуться.

-         Ваша задача, - разобраться с этим, - отчеканил Беккет, подаваясь вперед и начиная что-то искать в ящиках письменного стола. – Задача вам ясна? – он вскинул на Джеймса глаза и замер в ожидании ответа.

-         Ясна, сэр. Позвольте спросить?

-         Да.

-         Разве это дело не в компетенции мистера Мёрсера?

Беккет вынул из ящика огромную папку в кожаном переплете, положил ее на стол и откинулся в кресле, уставившись на Джеймса. Он сделался похож на рыбину с большими бесцветными глазами, строго глядящую через аквариумное стекло на ребенка, глядящего на нее.

-         Да, - холодно ответил Беккет. – Но мистер Мёрсер занят, - он спасает пятьдесят тысяч чистого дохода Англии. Предвосхищая шутки здешнего общества, скажу сразу, - да, моя репутация стоит гораздо меньше, чем пятьдесят тысяч, поэтому я не могу отвлекать мистера Мёрсера от его работы. Этим придется заняться вам.

-         Да, сэр, - ответил Джеймс. – Приступать немедленно? 

-         Можете позавтракать, - бросил Беккет, открывая толстую папку и погружаясь в чтение.

-         Я встал пораньше и уже позавтракал, сэр.

-         Позавтракайте еще раз. У вас будет трудная и неприятная неделя, - вам надо подкрепиться.

-         Это приказ?

-         Выполняйте.

   Джеймс выпрямился и кивнул. Развернувшись на каблуках, он вышел из кабинета и отправился завтракать. Это было в понедельник утром.

===
to be...

Отредактировано Доджесс (2007-05-31 00:54:35)

От автора: не спрашивайте, какую траву я курила, - это мое ноу-хау

Глава 3. Леди Беккет.

Леди Беккет прижимала большой белоснежный платок к лицу, закрыв рот и щеки, и ее била крупная дрожь. Она сидела прямо и слабо раскачивалась вперед-назад. Ее глаза были закрыты, как будто она все еще надеялась, открыв их, увидеть, что все было дурным сном, и она дома, с милым Катлером.

-        Вы говорите по-французски?

Мужчина напротив, густо вымазанный пудрой, рассматривал дорогое украшение на своем пальце и нетерпеливо постукивал каблуком по полу. Леди Беккет вздрогнула и промолчала.

-        Вы говорите по-французски?

Мужчина не раздражался. Это все лишнее, а все лишнее выматывает и тратит его время. Леди Беккет не вымолвила ни слова. Она не плакала, как будто для того, чтобы пудра не потекла по лицу, и поправляла рукой белоснежный парик.

-         Налейте ей выпить.

Кто-то выполнил усталый приказ капитана, и перед леди Беккет поставили стакан с ромом.

-         Благодарю, - севшим голосом прошептала она и, быстро отняв от лица платок, влила в себя содержимое стакана.

-         Вот так жена у лорда Беккета, - сказал один из офицеров другому.
-         Тихо.

В каюте повисла тишина. Тиканье больших настенных часов в этой тишине казалось оглушительным. Капитан устало смотрел на трясущуюся леди Беккет и накручивал на палец завиток своего огромного парика. Они, - его офицеры, - были терпеливы и спокойны.

-       Вы говорите по-французски? – в третий раз повторил он, пристально глядя ей в глаза.
-       Конечно, - выдохнула леди Беккет, и ее еле слышный голос сорвался. - Bien sûr.
-       Вы не похожи на англичанку.

Леди Беккет вскинула на капитана испуганные глаза.

-       Вы не английская леди.

Леди Беккет замерла в ужасе.

-        Вы испанка, - констатировал шевалье. – Так?

Из груди леди Беккет вырвался вздох облегчения. Она громко всхлипнула и плотнее прижала платок к щекам. Затем она зажмурила глаза и тихо завыла, прижав подбородок к груди, закрыла лицо дрожащими руками.

-         Не волнуйтесь, - сказал капитан. – Наши с вами отношения выше всех этих распрей.

-         Вы же пираты. Вы ненавидите испанцев, - по-французски простонала леди Беккет.

-         Но не вас! – с воодушевлением воскликнул шевалье. – Вас мы любим.

Кто-то из офицеров гадко хихикнул.

Капитан, казавшийся до того флегматичным, медлительным и равнодушным человеком, неожиданно подался вперед и быстро заговорил, отчаянно жестикулируя.

-          Вы здесь по той же причине, что и мы здесь, леди Беккет. Хочу обрисовать вам ваши перспективы. Вашему мужу было направлено письмо с требованием выкупа, - мы с офицерами решили, что не будет наглостью попросить у него двадцать тысяч.

-         Он бы заплатил и больше, - с вызовом произнесла леди Беккет, гордо вскинув многострадальную голову и расправив плечи. – Он безмерно и страстно любит меня.

На короткий миг разговор прервался, потому что офицеры невольно залюбовались ее величием.

-        Жадность – грех, как говорит один английский капитан, - ответил шевалье и моргнул, словно прогоняя навязчивую галлюцинацию. – Мы дали ему две недели, - это хороший срок, даже с учетом дороги. Эти две недели вы будете содержаться в чистоте…

Леди Беккет презрительно усмехнулась.

-        ….вас будут кормить, поить и не будут лапать, - продолжал шевалье. – Но если через две недели мы не получим ответ, а, лучше, сразу деньги, вам придется скомпенсировать нам затраты на ваше содержание. При этом неважно, по какой причине произойдет задержка, - будет ли это война, забывчивость или подагра…

-        Мой муж – молодой мужчина, - процедила леди Беккет, осмелевшая от рома. – У него не бывает подагры.

-        Компенсировать затраты вы будете одним из двух возможных способов, - не обращая внимания, продолжил шевалье. – Каким – мы будем решать со старшими офицерами и, разумеется, без вас. Мы или продадим вас целенькую дорого, или пустим вас по кругу и продадим дешево.

Шевалье замолчал. Леди Беккет не двигалась и, казалось, не дышала.

-       Прошу простить, - бодро сказал он, разводя руками. – Я простой моряк и привык называть вещи своими именами.

В каюте надолго воцарилось молчание. Протянув руку, шевалье взял со стола кожаный мешочек и, высыпав на стол несколько дорогих украшений, принялся их разбирать и рассматривать на просвет. Он любовался бликами свечей на драгоценностях, он ждал ответа.

   Корабль стоял на якоре в небольшой бухте, скрытой скалами от посторонних глаз. Леди Беккет не видела этого места снаружи, - видела только скалы, как потолок нависшие над спрятанным кораблем, когда ее провели по палубе в капитанскую каюту. В этой бухте было тихо и безветренно. Редкий стук молотков гулко отдавался под каменными сводами, словно в пещере, матросы старались разговаривать негромко, чтобы эхо не разносило повсюду их голоса. Осторожная возня на палубе, - шум ремонта, торопливый французский говор и крик редких чаек, - из капитанской каюты были почти неслышны.

-        Зачем вы поставили меня в известность о ваших планах? – севшим голосом проговорила леди Беккет в свой платок.

Шевалье отложил в сторону большой перстень, подался вперед и заглянул леди Беккет в глаза.

-        Чтобы вы молились, - проникновенно сказал он. Затем он кивнул матросам, стоявшим возле дверей. – Увести.

   И леди Беккет увели. Крепко вцепившись в ее локоть и поддерживая ее, когда колени подгибались, и она готова была осесть на пол, матросы снова провели ее через палубу. Она, запрокинув голову, с жадностью вдыхала свежий морской воздух, смотрела на каменный «потолок» и слушала, как ветер гуляет снаружи их укрытия. Начинался шторм. Здесь его не будет, - только качка заметно усилится, - а снаружи воцарится хаос. Кто-то считает, что в разбушевавшейся стихии есть своя гармония, кто-то сочиняет поэтичные опусы о том, как ветер и волны сообща бьются в скалы, обтачивая камни, топят и уносят корабли…а леди Беккет лучше других знала, что это романтическая чушь, и шторм не более чем досадный и опасный хаос, который иногда срывает ваши планы.

   Она, гордо подняв голову, прошла по палубе и спустилась с матросами в трюм.

-      Капитан не хочет перевести меня на две недели в помещении получше? – спросила леди Беккет.

-      Он об этом думает, - пожал плечами один из матросов. – Есть шанс, что вас переведут к остальной добыче.

-      Было бы прекрасно, - отрезала леди Беккет, заносчивая и требовательная особа.

Один из матросов подошел к клетке и тусклый свет его фонаря осветил помещение. Леди Беккет подумала, что оно довольно чистое.

-        Не хотите зажечь мне свет? – спросила леди Беккет, входя в свою новую тюрьму.

-        Приказ капитана, - равнодушно пожал  плечами матрос. – А ну как вы спалите наше судно? Сидите в темноте.

Леди Беккет присела на лавку и, не переставая прижимать к лицу платок, выпрямила спину.

-          Какая вонь, - сказала она, крепче прижимая платок к губам.

-          По мне лучше бы ваш муж не стал вас выкупать, - признался матрос, закрывая клетку на замок и гремя ключами. – У нас и так большая добыча. А пялить знатную даму мне еще не приходилось. Хотя нам вас, наверно, не отдадут. Но вдруг повезет. Вдруг офицеры будут щедрые.

Матрос замер на мгновение возле клетки и грустно улыбнулся леди Беккет.

-          Отдыхайте, мадам. Не бойтесь ничего.

Очень быстро шаги его стихли, и леди Беккет, тяжело вздохнув, осталась одна в темноте.

Она, наконец, опустила руки, но платок не упал на пол, - так и остался на щеках.

-           Катлер, детка, приди за мной, пока я не заросла бородой, - пискляво всхлипнула леди Беккет.

Убрав платок с лица, леди Беккет долго гладила себя по щекам. Она смотрела на потолок и раскачивалась вправо влево вместе с кораблем.

Затем она поднялась со скамейки и, пройдя в дальний от скамейки угол, задрала свои юбки и стоя помочилась на стену.

Вытерев руки о подол, она сняла с головы свой белоснежный парик и, почесав голову, вынула из рукава один из тех драгоценных перстней, которые шевалье разглядывал, беседуя с ней. Большое кольцо, не золотое, но позолоченное, с большим блестящим камнем, название которого леди Беккет не знала. Она взяла его не потому, что оно было самое дорогое, а потому, что оно понравилось ей больше всех. Оно было красивое.

Леди Беккет запрокинула голову и поднесла перстень к глазам, разглядывая его красоту. Ее губы растянулись в довольную улыбку, не все ее зубы оказались белыми.

-         Удача при мне…, - прошептала леди Беккет, улыбаясь красивому перстню и сверкая в темноте большими темными глазами.

Не в капитана без корабля и без команды, - пока не в капитана! Леди Беккет превратилась в маленького и ловкого вора Джека Воробья.

Отредактировано Доджесс (2007-06-02 17:29:25)