*   *   *

Он отложил перо в сторону, и устало откинулся на стуле. Слова, еще пару часов назад казавшиеся такими правильными и логичными, отказывались ложиться на белые страницы бортового журнала, растекаясь жирными кляксами по тонкой бумаге.

Он всегда был категорически честным по отношению ко всему, что прямо или косвенно касалось его службы во Флоте Его Величества. Он не допускал даже мысли о том, что может использовать свое положение в личных целях.

Может быть, поэтому ему сейчас так тяжело давалась эта запись в бортовом журнале?

Чертова запись в чертовом бортовом журнале!..

Норрингтон вздохнул и покачал головой. Определенно, сейчас он ничего не сможет написать. Ничего путного, хотя бы отдаленно похожего на правду. Его ложь не смогла убедить губернатора Суонна в правильности действий коммодора. Впрочем, она не убедила даже его самого. И тот факт, что Уильям Тернер является верноподданным Британской короны, и, следовательно, находится под защитой ее флота, был весьма неубедительной отговоркой.

Даже для губернатора.

Норрингтон до сих пор не мог понять, что же его сподвигло ввязаться в эту безумную авантюру. Будучи человеком логичным и последовательным, он всегда обдуманно взвешивал каждое свое решение. А иначе и быть не могло, - ведь на нем лежала большая ответственность. За людей, которые ему подчинялись. За корабли, за остров, который им надлежало защищать. И вот теперь все это было брошено к ногам какой-то девчонки!..

Джеймс корил себя за слабость. Стоило Элизабет Суонн один только раз посмотреть на него таким взглядом – и он позорно капитулировал. Более того, он искренне радовался тому, что девушка согласилась, наконец, стать его женой. И тогда, на палубе, Джеймс усиленно гнал от себя мысль о цене, которую, возможно, придется заплатить его людям и ему самому.

Зато сейчас, эта чертова мысль не давала Норрингтону покоя.

Он захлопнул бортовой журнал и отложил его на край стола. Его взгляд упал на компас Джека Воробья. Норрингтон и сам не понимал, зачем он забрал эту бесполезную вещицу у пирата. Но Джек, кажется, весьма дорожил своим компасом и явно чувствовал себя не в своей тарелке, лишившись заветной коробочки.

Рядом с компасом стояла бутылка с ромом – последняя, уцелевшая, - из того самого тайника контрабандистов, запасами которого воспользовалась Элизабет, чтобы соорудить сигнальный костер. Джеймс искренне недоумевал – он никак не мог понять, каким образом девушке удалось вытащить из тайника все эти тяжелые ящики, да еще и под самым носом у Джека Воробья. Впрочем, пират с трудом стоял на ногах, когда их с Элизабет забрали с острова.

Коммодор резко поднялся на ноги. С минуту он стоял неподвижно, переводя взгляд с компаса на бутылку и обратно – собственная нерешительность удивляла и раздражала его. Впрочем, вскоре коммодор собрался с мыслями и быстро покинул свою каюту.

Он поднялся на палубу, крепко сжимая компас в руке. После душного и спертого воздуха каюты, даже влажный Зюйд-Вест казался благословенно прохладным. Он вернул коммодору ясность мыслей, остудил его пылающие щеки.

Норрингтон глубоко вздохнул. Убедившись, что его никто не заметил в тени трапа, он медленно ослабил шейный платок, подставляя лицо ночному ветру.

Через желтоватые стекла в дверях адмиральских апартаментов пробивался тусклый свет. Глухо хлопали надутые ветром паруса, протяжно стонали мачты, палубные доски тихо скрипели под ногами вахтенных офицеров. В такие моменты стоило только замереть на месте и закрыть глаза – и все твое существо тут же охватывало чувство мальчишеского восторга. Казалось, что корабль – живой, что он слышит, чувствует и понимает все, что происходит на его борту.

… вот только таких моментов в жизни Норрингтона с каждым днем становилось все меньше и меньше.

В этот момент ветер донес до слуха коммодора приглушенные голоса.

И коммодор нахмурился. Потому что один голос, без сомнения, принадлежал Воробью, которого по просьбе мисс Суонн не стали сажать в карцер. А второй голос мог принадлежать только самой Элизабет, потому что других женщин на «Разящем» не было.

Они стояли на шкафуте. Близко друг к другу. Даже слишком близко, чем это позволяли правила приличия. Кроме того, Элизабет, по сути, была невестой Норрингтона, а значит, подобное поведение для нее было просто недопустимо. Особенно по отношению к этому пирату.

Нужно было все-таки запереть Воробья в карцер!..

Джеймс решительно направился в сторону тихо беседующей парочки. Следовало немедленно прекратить это безобразие, пока никто из команды не увидел Элизабет и пирата вместе – не хватало еще, чтобы по кораблю поползли слухи о сомнительной порядочности губернаторской дочки. Достаточно было и того, что их обоих нашли на острове, где они провели… один только Бог знает, сколько времени они пробыли там вместе.

- … ты хороший человек, Джек. Но я не могу доверять тебе…

ЧТО?!

Элизабет заметила подошедшего Норрингтона и резко отпрянула от пирата. В ее глазах мелькнул испуг. Однако это был страх ребенка, которого родители застали за какой-нибудь проказой, - но никак не невесты коммодора. Уже спустя мгновение девушка гордо вздернула подбородок и с вызовом посмотрела Джеймсу прямо в глаза.

Или ему все это только показалось?..

Усилием воли подавив в себе всколыхнувшую ревность, Норрингтон бросил компас пирату, который с ловкостью, однако же, не без удивления, поймал его. Следующим шагом, безусловно, станет распоряжение о помещении юной мисс Суонн в каюту под охрану. Сейчас он имел на это полное право – больше, чем когда-либо. Но сначала следовало поговорить с пиратом.

- За мной Воробей.

Коммодор зашагал прочь.

Джек беззвучно, словно большая кошка, последовал за ним.

По трапу, ведущему вниз, они спустились палубой ниже и спустя пару минут оказались в каюте Норрингтона.

- А ты неплохо устроился, приятель! - пират с деланным безразличием разглядывал скромную обстановку офицерского обиталища. – Только как-то тоскливо у тебя тут…

- Попридержите язык, мистер Воробей. – Джеймс резко развернулся на каблуках и злобно посмотрел на Джека, - Или вы уже забыли о том, что должны быть немы, как могила?

- Не кипятись, приятель! Сейчас мы делаем с тобой общее дело. И между нами гораздо больше общего, чем ты мог бы себе представить…

Воробей с невозмутимым видом уселся на стул и, прихватив со стола бутылку с ромом, одним движением закинул на него ноги, угодив, впрочем, в самую чернильницу. По расстеленной на столе карте начало медленно расплываться темное пятно.

- Я служу Британской Короне, мистер Воробей… - после минутной паузы, совладав с охватившей его яростью, ответил Норрингтон, - Вы же руководствуетесь только собственным эгоизмом и жаждой наживы.

- Все мы служим Короне в какой-то степени, мистер Коммодор. Например, когда пираты грабят Испанские галеоны - разница только в том, куда потом уходит награбленное добро. Или вот как я сейчас, например. Помогаю командующему Ямайской эскадры захватить и предать правосудию команду пиратского судна и спасти благороднейшего британского верноподданного. Отличного кузнеца к тому же. Сколько лет Барбосса и его мерзавцы нападали на колонии и грабили города? Кажется, десять? И где же вы были все это время, мистер Норрингтон? - пират откупорил бутылку с ромом; пробка с глухим стуком улетела в сторону, - Боже, храни короля!..

Он сделал пару больших глотков из бутылки, потом удовлетворенно зажмурился и встряхнул головой. Украшения в его волосах тихонько зазвенели.

Джеймс не нашелся, что ответить.

К счастью, Воробей и не ждал от него ответа.

- Почему вы вдруг решили вернуть мне компас, коммодор?

- … он не исправен. Ваш компас не показывает на север, мистер Воробей.

- Мой компас в порядке, - Джек самодовольно улыбнулся и подмигнул Норрингтону. – И потом, мы ведь вовсе и не север ищем, верно?..

В дверь каюты тихонько постучали. Глаза возникшего на пороге минутой позже лейтенанта Джилетта возбужденно блестели.

- «Черная Жемчужина», сэр! Мы нашли ее!

- Отлично, лейтенант! Шлюпки на воду. Готовьтесь…

Охваченный внезапным азартом погони, Джеймс на миг забыл о сидевшем в его каюте пирате. Однако ошеломленный взгляд Джилетта, обращенный куда-то за его спину, заставил Норрингтона резко обернуться.

Пират радостно отсалютовал ему бутылкой и воскликнул:

- Служу Короне, сэр!.. Ик!