Название: Сердце, принадлежащее тебе...
Произведение: «Пираты Карибского моря».
Категория: джен, гет
Рейтинг: PG.
Размер: миди
Жанр: грустные размышлмзмы со светлым финалом, перемежающиеся с тостами в кавказском стиле.
Пейринг: Морская Богиня Калипсо/Капитан Дейви Джонс, намечено - Капитан Уильям Тернер/Элизабет Тернер.
Авторские права: все известные герои принадлежит фантазии создателей трилогии «Пираты Карибского моря». Все неизвестные герои принадлежат моей фантазии.

Задание: Предложено Карлоттой.
Джонс/Тиа-Далма, Гет, Драма/Романтика, до RG-13.
Ключевая фраза «A rose will bloom, It then will fade…», то есть «розы расцветают, и увядают». Или «так выпьем же за розы, что расцветают, но не забудем и про тех, что увядают».  Перевод фразы на ваше усмотрение.
Если получится, то пусть хоть кто-нибудь вернет Сердце Джонса его законному владельцу, т.е. Тиа-Далме..

Комментарий авторский: Прошло три года после Битвы у Бухты Погибших кораблей… Морская богиня обрела свободу, но у нее остались незаконченные дела.
Предупреждения: присутствуют Капитан Уильям Тернер и НМП.
Благодарности: спасибо Ксюнель за бета-ридинг и доброжелательное редактирование. А также спасибо Виоле за то, что менее чем за сутки отыскала для меня бету.

Сердце, принадлежащее тебе...

Я все простил, что испытал когда-то,
И ты прости – взаимная расплата.
Шекспир, сонет 120

Пролог.

…гостья была с головы до ног закутана в черное покрывало, маска из коры скрывала лицо.
- Скажи мне, где сейчас та, которой принадлежала эта вещь, Зрящий, - рука, также закрытая куском коры, положила на ладонь шамана серебряный браслет.
- Темно. Вижу море. Лодка с огнем. Еще много лодок. Вижу огромную лодку... Она уводит их всех за собой...
- Достаточно. Ты сказал все, что я должна была знать, Зрящий. Возьми плату, - гостья забрала браслет, в руку шамана легла крупная жемчужина.

Часть 1.

Розы расцветают,
и так восславим же их красу неземную,
ибо она сердца наши делает светлее и чище.
.

Далеко-далеко, в Карибском море лежал среди синих вод остров, покрытый зелеными лесами. Под их густой сенью медленно текла ленивая река, впадая в небольшой залив. Песчаная коса, окруженная отмелью, защищала эту бухту от бурных океанских волн. 
А еще в устье реки была хижина без окон. Она стояла прямо в воде, на сваях из бревен. Даже во время отлива подобраться к ней можно было только на лодке, подплыв к узкой лестнице. А если прилив был высок, то вода плескалась прямо у порога. Обстановка хижины была почти аскетичная - стол, скамья, лежанка, крохотный очаг. Но к одной из стен были прилажены полки, на которых стояли корзинки с сухими плодами и пучками трав, а еще бутылки – тыквяные и глиняные.
В хижине жила женщина. Чуть вьющиеся, черные, как смоль, волосы были распущены по плечам, обрамляя смуглое лицо. Простое и строгое одеяние из небеленого холста подчеркивало изящество стройной фигуры. Примесь африканской крови придавала своеобразие ее дерзкой красоте. В хозяйке чувствовалась незаурядная воля, сила духа, и еще что-то неведомое, неподвластное разумению.
В отличие от местных жителей она носила одно-единственное украшение, необычный медальон - краб в форме сердца, на панцире которого было вырезано человеческое лицо. Если бы какой-нибудь сорвиголова осмелился тайком заглянуть в крохотное окошко на двери хижины, то узнал бы, что когда хозяйка открывает крышку медальона, начинает звучать печальная мелодия.
Но вряд ли бы нашлись в окрестных селениях такие храбрецы, ибо островитяне частенько видели, как женщина, уйдя далеко в море по песчаной косе, ласкала волны, обсуждала что-то с ветром, заклинала ураганы, а то и вовсе бегала по воде, как будто не зыбкие волны были у нее под ногами, а твердый камень. И несмотря на то, что к хозяйке хижины всегда можно было обратиться за помощью – не только когда немочь находила на человека или скотину, но даже когда черные тучи собирались в небесах – местные жители относились к ней с опаской, лишь шепотом произнося имя, что дали ей – Говорящая с волнами.
А сама хозяйка с трудом смогла бы объяснить, что держит ее здесь. Морская Богиня, освободившаяся три года назад от смертного тела, не нуждалась в доме, который был необходим знахарке Тиа Далме. Калипсо была за многое благодарна этой несчастной, которая просто исчезла, когда Богиня обрела свободу. В течение долгих лет они жили слитые в одно существо, болотная ведунья позволяла Калипсо пользоваться божественными умениями, а еще передала собственные знания о силах, которые сокрыты  во всем, что растет на земле. Была и еще одна важная вещь...
Но свойственная речной ведьме страсть производить эффект, ее побрякушки и бирюльки, склянки с немыслимым содержимым всегда коробили Богиню. И оказавшись единственной хозяйкой хижины, она оставила здесь лишь то, что было необходимо, то, что хранило память.
Сейчас Калипсо с напряженным и сосредоточенным лицом сидела у стола, на котором лежал кожаный мешочек, а рядом стояла чаша с водой. Богиня внимательно вглядывалась в ее гладкую поверхность, но ответа на какой-то тяжелый и мучительный вопрос не было. И тогда она сжала в руках кожаный мешочек, несколько секунд сидела неподвижно, решаясь, а потом резко встряхнула его. На стол высыпались осколки раковин, крабьи клешни, какие-то корешки, семена, камешки…
Глядя на рассыпанные по столу вещицы, Богиня прикрыла глаза, взор заволокло туманом, хижина постепенно превратилась в капитанскую каюту старинного парусника. На столе была расстелена карта, склонившийся над ней темноволосый мужчина выправлял очертания побережий, сверяясь с собственноручными заметками на пожелтелых листках. Погруженный в  свою работу, капитан не сразу заметил, что он теперь не один. Но подняв глаза, не испугался, а спокойно спросил:
- Я должен что-то сделать для тебя, Калипсо?
- Привези мне его сердце, Капитан Уильям Тернер! Сердце Дейви Джонса. Оно здесь, – богиня дотронулась пальцем до карты, и на поблекшем пергаменте засияла крохотная звездочка.
Богиня снова прикрыла глаза, и снова ее взор заволокло туманом, и каюта снова стала хижиной.

* * *

Мягкий плеск воды был хорошо слышен под густыми кронами, Калипсо вышла на крыльцо. Лодка с двумя гребцами подплывала к лестнице, на носу шлюпки стоял Капитан Уильям Тернер.
- Вот то, о чем ты просила, Калипсо, - произнес он, протягивая шкатулку из буйволиной кожи.
- Мой дом стоит на воде. Ты можешь войти.
Уилл быстро оглянулся на гребцов, но, несмотря на то, что оба осторожно покачали головой, не посмел ослушаться Морской Богини.
Золотистое вино было налито в прозрачный бокал. Богиня внимательно рассматривала гостя, он выглядел усталым и возмужавшим, пил медленно, будто стремился растянуть минуты отдыха.
- Если хочешь спросить что-то, Капитан Уильям Тернер, то спроси...
Неожиданная догадка обожгла Уилла, и помимо своей воли он тихо произнес:
- Джонс приходил сюда?
Калипсо вздрогнула, как от удара, но ответила, ответила жестко и холодно:
- Да. И не один раз.
Уилл залпом допил вино, и с неловкой торопливостью простившись, вышел.
Гребцы засыпали его вопросами, он отвечал односложно, даже не заботясь, впопад ли. Капитана Уильяма Тернера всецело занимала в этот миг одна мысль - как же был важен для его предшественника, Капитана Дейви Джонса, этот единственный день, один день после десяти лет суровой службы. День не украденный, а по всем законам земным, морским  и небесным принадлежащий лишь ему. Ему и его любимой.

* * *

Вокруг шкатулки затеплились огоньки светильников, ароматические масла наполнили пространство хижины дурманящим ароматом.
- Из глубин и с высот явись ко мне!

Часть 2

Так выпьем же за Розы, что расцвели,
но не забудем и тех, что увяли,
ибо пока мы помним, мы – Человеки.

Нарядное парео красиво обрисовывало точеную фигуру, волосы были украшены цветами. Калипсо шла по косе, держа в руках драгоценную ношу – шкатулку из буйволиной кожи.
Солнце клонилось к горизонту, и когда его край коснулся вод океана, волна пробежала по их спокойной глади, и на берег вышел, точно поднявшись по лестнице, ведущей из глубин, Дейви Джонс - лихой капитан, которого Морская Богиня полюбила когда-то. Молодой, красивый, отважный – совсем такой, каким он был много лет назад. Такой, каким Калипсо помнила его каждый день. И на груди его висел такой же медальон - краб в форме сердца, на панцире которого было вырезано человеческое лицо.
Двое смотрели друг на друга, лишь несколько шагов разделяло их. Богиня ждала,  что вот сейчас ее любимый, ее Капитан засмеется, сгребет ее в свои крепкие объятья, стремительно закружит, а потом, не устояв на ногах, уронит в мелководье и одарит жадным горячим поцелуем...
- Ты звала меня, Калипсо? Теперь тебе нужна моя помощь? – спокойно спросил явившийся с того света.
- Нет. Просто хотела увидеть тебя. Поговорить... Отдать вот это, - она протянула шкатулку.
- Но зачем? Разве не сказано все, что должно было сказать?
Поежившись, как будто внезапно налетел порыв ледяного ветра, Богиня умоляюще произнесла:
- Пожалуйста, присядь… У нас мало времени. Пока садится солнце.
Джонс покачал головой, но устроился на песке рядом с Богиней. Он был такой же, как много лет назад  – большой, сильный, от него шел покой. Калипсо чувствовала себя рядом с ним маленькой испуганной девочкой, но что-то мешало доверчиво прильнуть к его плечу как в былые времена.
Вздохнув, Богиня начала:
- Жил был один Капитан, храбрый и дерзкий. Он родился на каравелле, идущей к неизведанным островам, и не было в его жизни иных сказок, кроме тех, что шептал ему ветер, иных песен, кроме тех, что пели ему ванты. Лишь парусам поверял он свои радости и горести, и считал, что единственной его любовью навсегда останется бескрайнее море.
- Но однажды к нему на корабль явилась Морская Богиня Калипсо. Она сказала, что уже давно любит его и потому попросит стать Капитаном корабля, который указывает тем, кто погиб в море, дорогу к Островам Блаженных.
- Капитан согласился, не раздумывая, не только потому, что потерял в волнах немало своих друзей и часто задумывался об их и своей судьбе.
- Богиня была прекрасна, неукротима и изменчива, как океан и он с первого взгляда полюбил ее всем сердцем.
- Капитан должен был нести свою службу десять лет, обязан был забыть самого себя, в течение службы не имел права касаться ногой твердой земли, не мог даже одним глазком взглянуть на дорогих ему людей, которые оставались на берегу. На долгие десять лет Капитан должен был стать не живым, не мертвым, а «тем, кто в море».
- Но это не пугало его – ведь Богиня пообещала, что будет ждать его, а через десять лет они целый день проведут вместе.
- В тот день, когда Капитан должен был отправиться на службу, он и его возлюбленная Богиня зашли в портовую лавку, где купили для себя два одинаковых медальона. Когда Капитан открыл крышку, заиграла печальная мелодия, и сердце его затревожилось, предчувствуя дурное.
- Но Капитан верил своей любимой. Он прогнал подозрения прочь и со спокойным сердцем ушел в свое десятилетнее плавание.
- Капитан достойно и честно нес свою службу десять лет, мечтая о встрече. И вот настал, наконец, день, когда он мог увидеть, ту, что клялась ему в любви…
- Но она не пришла. Сейчас уже не важно почему – но она не пришла.
- И любовь Капитана превратилась в ненависть, а  ненависть его была так же страстна и неукротима, как и его любовь.
- Капитан считал, что измена Богини требует самой  жестокой кары, и он рассказал девятерым морским бродягам, как лишить Богиню власти над морями. И они обманом завлекли ее в таинственную бухту, и там заключили в смертное тело карибской шаманки, которая отправилась в бухту вместе с Богиней. А потом они  поделили между собой все моря и океаны, присвоив себе громкие титулы Пиратских Баронов, и передавали их, как будто на самом деле были властелинами.
- Капитан же вырезал свое сердце, чтобы избавиться от любви и боли, положил его в старый сундук и спрятал на одиноком острове. Лишь ненависть лелеял он теперь в своей душе. Ненависть не только к той, которую он обвинял в предательстве, но и ко всем тем, кто любил и был любим, ко всем, кого ждали. Теперь его корабль ходил по морям, сея ужас и горе, в чудовищ превратились матросы. И не было более надежды и спасения для гибнущих, лишь дьявольский смех был ответом их на мольбы о помощи.
- Остановить Капитана можно было одним единственным способом – найти его сердце и пронзить его стальным клинком. Но тот, кто решился бы сделать это, должен был занять его место на мостике корабля.
- А Капитан, несмотря на вырезанное сердце, не находил покоя. Он часто спускался в свою одинокую каюту и играл на органе. Играл одну и ту же мелодию, посылая проклятия той, которую так и не смог разлюбить.  И от стона его органа стонали небо и волны.
- Богиня же тихо жила в маленькой хижине в дельте реки, не зная, кто был виновником ее бедствий.  Но однажды она начала искать нового капитана и нашла его – мальчишку-кузнеца из городка на Карибах. Мальчишку, доверчивого и наивного, который не мог отличить шхуну от брига, а названия парусов были для него сущей тарабарщиной.
- Но в его груди билось горячее сердце, и он любил, и его любили. Нужно было, чтобы он поверил, что ноша Капитана ему по силам. И потому сошлись в те дни на морях силы великие. Призрачные корабли появлялись в гаванях мирных городов.  Сердцем Капитана завладел умный и жестокий Лорд, мечтавший о власти. И Капитан был вынужден подчиняться ему.
- А тем временем нынешние Пиратские Бароны, потомки тех, кто когда-то пленил Богиню, решили выпустить ее на свободу, надеясь на то, что в благодарность за освобождение она поможет им в противостоянии Лорду.
- Мальчишку тоже закрутил этот вихрь, потому что ему было за что сражаться, ведь его отец  был во власти Капитана, а любимая – во власти Лорда. В этом жестоком противостоянии паренек учился разбираться в людях, учился отделять важное от ничтожного, учился принимать решения и брать на себя ответственность и даже – делать подлости и предавать.
- В тот самый день, когда корабли Пиратских Баронов и эскадра Лорда должны были сойтись решительной схватке, Богиня вырвалась на свободу и узнала, кто рассказал когда-то, как заключить ее в смертное тело. Ярость и боль Богини обернулись огромным водоворотом и в его безумном кручении схватились отряды Баронов и матросы Капитана.
- В этой битве не было места ни чести, ни милосердию.  И Капитан вонзил клинок в грудь паренька, и тот умер на руках любимой, но буквально за несколько секунд до этого один пират вложил обломок ножа в руку юноши и направил ее так, чтобы лезвие пронзило сердце Капитана.
- Мальчишке вырезали сердце, и воля Богини исполнилась, ее гнев стал бессилен против нового Капитана и даже матросы вновь обрели свои человеческие тела и человеческие души, - закончил Дейви Джонс.
Оба молчали несколько минут.
Тонкие, изящные пальцы Богини осторожно коснулись плеча Капитана.
- Я ждала, что он сделает это сам. Подталкивала, намекала...
- Может быть, и лучше, что не по своей воле... Не будет обвинять себя, казниться, что выбрав отца, принес боль любимой. Как он там? Справляется?
- Богиня довольна нынешним Капитаном.
- И девушка?
- Ждет его…
- А та шаманка?
- Отправилась к своим предкам.
- Хорошо, - впервые за время разговора улыбнулся Дейви Джонс.
Калипсо робко повернула голову, тоже попыталась улыбнуться.
Тяжелая ладонь накрыла ее хрупкую руку. В этом прикосновении не было ненависти, но не было и того тепла, той нежности, той страсти...
- Калипсо, все закончено, и уже давно. Слишком много стоит между нами. Ты сама говорила когда-то, что бессмысленно склеивать разбитые кувшины.  Ты не пришла.
- А ты рассказал им, как захватить меня.
Джонс поднялся с песка, кивнул в сторону шкатулки:
- Оно всегда принадлежало одной тебе. Я не требую назад то, что сам отдал когда-то. Солнце садится, мне пора. Поблагодари этого парня, если встретишь…
Джонс вошел в морские волны, вода уже достигала его колен, он обернулся.
- Прощай, Калипсо. И прости меня…
- Прости меня, Капитан Дейви Джонс. И прощай, - тихим эхом ответила богиня.
И он ушел, как будто спускаясь по лестнице, ведущей вниз, в морские глубины.

* * *

Калипсо вернулась в свою хижину, прижимая к груди шкатулку. Войдя, бессильно опустилась на скамью, открыла медальон. Боль и тоска звучали в печальной мелодии, слезы катились по лицу.
- Чего ты хотела, Богиня?
Взгляд ее внезапно упал на обсидиановый нож. Медленно подойдя к полкам, Калипсо осторожно прикоснулась пальцами к острому лезвию...

Так оплачем же Розы, что увяли,
ибо не в том беда, что мы смертны,
но то  горестно, что умирает наша Любовь.

Часть 3.

Она скорее почувствовала, чем услышала плеск воды, и заставила себя выйти на крыльцо.
Мастер, который строил лодки для местных рыбаков. Богиня часто слышала, как они хвалят его работу. Он не походил ни лицом, ни выговором на местных жителей. Калипсо не раз  думала, какие же народы и расы дали свою долю в кровь этого человека.
Некоторое время назад она лечила его сына. Сейчас сынишка  – смуглый, темноволосый – сидел на корме лодки, а на носу устроилась, держа на руках ягненка, его дочка -  голубоглазая, с золотистыми волосами.
Мастер поднялся,  поклонился с почтением, но без раболепства.
- Ты спасла моего сына, Говорящая с волнами. Это достойно платы, – он взял ягненка у дочери и протянул хозяйке речной хижины.
Протянув руку, Богиня погладила детеныша по головке, зверек потянулся за ее ладонью.
- Погоди... Не надо ягненка.  Я возьму с тебя другую плату.
- Слушаю тебя, Говорящая с волнами.
- Ты ведь строишь лодки? – Калипсо заторопилась, как будто боялась, что неожиданно пришедшая мысль вдруг ускользнет. - Сделай лодочку для меня,  совсем небольшую,  в две ладони или в три.
- Все что потребуешь, Говорящая с волнами,  – нотки удивления звучали в  голосе гостя.
- Хорошо. Жду тебя через две луны.
Мастер уже взял в руки весло и собрался отчалить, но вдруг спросил:
- Ты бледна, Говорящая с волнами. Не случилась ли беда какая?
- Н-нет. Нет. Нет! – быстро произнесла богиня. - Так ты приходи через две луны…

* * *

Мастер вернулся даже раньше, привезя с собой небольшой сверток.
Калипсо невольно вскрикнула от восторга, развернув полотно, ее глаза засияли... Лодочка была совсем как настоящая, там же, где у больших лодок, были прилажены весла, запасной парус покоился в носовом ящике, сети – в кормовом.
- Дивная работа. Стоит более того, что я сделала для тебя. Дозволь считать себя твоей должницей, Строящий лодки.
Улыбка тронула губы гостя.
- Как считаешь нужным, Говорящая с волнами…

* * *

Шкатулка идеально устроилась в лодке, и даже осталось место для крохотных, соразмерных лодочке, запасов воды и пищи. Калипсо снова шла по косе, уже с другой драгоценной ношей, вошла в воду, теплые волны заколыхались у ее бедер.  Несколько секунд богиня размышляла, а потом опустила лодочку на воду,  склонилась над ней, шепча заклятья, начертила на крышке шкатулки какие-то знаки. Когда необходимые слова были сказаны, она легонько подтолкнула кораблик, сопроводив его решительным напутствием «Да будет так!». А потом добавила с нежностью:
- Оно всегда принадлежало одному тебе…
Блики заходящего солнца заиграли на воде, это сияние заставило Богиню прикрыть глаза, взор тот час же заволокло туманом. Из тумана возникло видение – другие влюбленные. Темноволосый мужчина обнимал хрупкую женщину, она прильнула к его груди, а он баюкал ее нежно, как ребенка, гладил по золотистым волосам, осторожно целовал…
Легкий ветерок разогнал туман, виденье исчезло, осталась лишь лодочка, что тихо покачивалась на волнах в десятке шагов от ног богини.
- Да будет так! – твердо произнесла она.
Маленькие паруса поймали ветер, и крохотный корабль заскользил по волнам к горизонту. Калипсо смотрела ему вслед, пока ее глаза могли различить очертания.
- Да будет светла дорога твоя, да будет добрый ветер в твоих парусах, да не тронет тебя зверь морской… Да укажет огонь маяка путь в гавань, где обретешь ты покой, когда придет тому срок, - шептала Богиня, стиснув руки.
Веки снова сами собой опустились, внезапно потяжелев, точно налившись свинцом. И Богиня увидела, как по отмели, вдоль косы, шел, направляясь прямо к ней, человек. Невозможно было рассмотреть его лицо, потому что заходящее солнце стало вдруг нестерпимо ярким... Но этот человек  шел к ней, именно к ней, нельзя было ошибиться в этом, и он улыбался, улыбался именно ей…
Глаза Богини испуганно распахнулись. Солнце уже почти наполовину скрылось за горизонтом. Даже смертные глаза смогли бы смотреть на него, не щурясь. Переведя дыхание, Калипсо снова повторила, тихо, но уверенно:
– Да будет так!
Успокоенная и умиротворенная, Богиня вернулась в свою хижину. Черты лица ее смягчились, мечтательная улыбка играла на губах. Она открыла медальон, и зазвучала все та же мелодия, но теперь в ней не было рвущей душу боли и тоски, а лишь светлая, покойная грусть. Калипсо медленно улетала в сладкую грезу.
А за стенами хижины солнце погружалось в океан, и в тот самый миг, когда его диск исчез в его водах, небо озарилось ярко-зеленой вспышкой.

Так не будем  же горевать долго о тех Розах, что увяли,
ибо будет весна, и снова расцветут цветы, и это – Закон.