Предупреждение: все герои - лишь плод моего воображения, все совпадения, в т.ч. имен, фамилий, событий - лишь совпадения
«The deal»
Август 1969 г.
Дорога была сухой и пыльной. Воздух дрожал от вечерней жары, и казалось, что в ближайшие секунды он всё-таки не выдержит, и потечет.
Солнце медленно клонилось к закату, оставляя на западе кроваво-красный след своего давешнего пребывания в чертогах неба.
Иссушенные беспощадным солнцем жухлые кустарники и желто-зелёная трава поникли, прибитые к земле пылью и грязью дороги.
Солнце ослепительно сверкнуло в последний раз и скрылось за горными вершинами. Его отблески всё ещё освещали голубоватое небо, но вечерняя мгла постепенно начинала спускаться на пригород Эль-Пасо.
Привычная августовская дневная жара тихонько сменялась более чем тёплой августовской ночью. Маленький городок, затерявшийся где-то в горах на границе с Мексикой, тонул во мгле и духоте южного вечера.
Джимми сидел на большом придорожном валуне, почти у самого перекрестка, и наигрывал на гитаре один из своих любимых блюзов. Пальцы трогали струны с осторожностью и любовью, словно в его руках был вовсе не старый, потрескавшийся музыкальный инструмент, а самая прекрасная из женщин, его ангел с обломанным крылом.
А сумерки всё продолжали сгущаться, делая воздух непрозрачным, чёрным маревом жары и пыли. Джимми чувствовал, как по спине и шее течет пот, даже ночью некуда было спрятаться от невыносимой духоты. Наверное, за это он и ненавидел Америку. Она совсем не походила на привычный, всегда немного прохладный туманный Альбион.
Луна в эту ночь не взошла, чёрное небо затянуло ещё более черными тучами, и лишь изредка на нем вспыхивали маяками яркие южные звезды, но затем гасли, вновь скрываясь за пеленой рваных облаков, гонимых неизвестно откуда, неизвестно куда.
Джимми не было страшно, он уже давно решил, как именно поступит, что именно будет просить, когда у него появится возможность.
Он встал с уже начинавшего остывать валуна, повесил гитару на ремне через плечо, так, чтобы не мешала, и медленно пошёл к перекрёстку.
Он не знал, как это делается, а потому просто встал, широко раскинул руки и тихо-тихо, чтобы никто, кроме ветра, не услышал его, позвал. Сначала ничего не происходило, а затем неизвестно откуда подул холодный северный ветер, а спина покрылась мурашками.
Джимми всё ещё стоял, раскинув руки, когда в нескольких метрах от него появился человек. Он был одет в старомодный фрак и цилиндр, а в руке держал тросточку. Почти как в книгах, за исключением того, что ноги незнакомца не были козлиными.
Мужчина подошел чуть ближе и молча протянул руки вперёд ладонями вверх. Джимми снял гитару с ремня и передал ему, бережно, осторожно, боясь, что она может упасть и разбиться. Незнакомец отошёл, садясь на тот же самый валун, на котором ещё недавно сидел сам Джимми. Несколько секунд он возился с грифом и ладами, а потом, вроде закончив, любовно погладил деку и вновь протянул инструмент хозяину.
Джимми опасливо взял гитару в руки, его пальцы пробежались по струнам. Звук был настолько чистым и величественным, торжественным, трогательным, прекрасным, что хотелось и плакать, и смеяться одновременно.
Джимми благодарно посмотрел на мужчину во фраке, всё ещё сидящего на валуне близ дороги, а затем развернулся и зашагал прочь. Он знал, что цена не так уж и высока, скорее обмен был равноценным.
Незнакомец улыбнулся, затем дотронулся до краешка шляпы двумя пальцами, и, прежде чем отправиться туда, откуда он и пришёл, произнес в безлунную ночь:
- До скорой встречи, мистер Пейдж.
