Мы вязли курс на Исла-дэ-Муэрто.
Вы слышали о таком острове, сударыня? Меня уверяли, что о нем ходило множество легенд, будто там сокрыты проклятые сокровища ацтеков. Впрочем, легенды для меня никогда не представляли особого интереса… Но место и вправду было зловещим – из-за плотной завесы тумана виднелись поднимающиеся из воды серые скалы, ровно как и мачты, бушприты и кили затонувших кораблей.  Все это мы увидели, в сгущающихся сумерках приближаясь к острову.
Вокруг стояла мертвая тишина и, казалось, что на мили вокруг нет ни одной живой души. Отвратительное место… Те, кто давал название этому клочку земли, не ошиблись…
План наших действий сводился к тому, что Воробей отправится в одиночку в самое сердце пиратской базы и выманить головорезов из их логова. А мои солдаты, притаившись в дрейфующих в тумане лодках, должны были неожиданно напасть на противника…
Риск был велик – я не доверял Воробью, полагая, думаю, не без причин, что он способен на предательство. Для таких, как он, святое дело - подставить тех, кто может представлять для него опасность. Прохвост-одиночка… Однако мисс Суонн упрямо твердила, следуя за мной по пятам, что Воробей заинтересован в победе нашей стороны, так как мечтает  вернуть свою посудину, некогда украденную капитаном скрывающейся на острове шайки.
Представьте же себе мое состояние – я сидел на носу шлюпки, окутанной плотным туманом, который оседал на кожу и одежду и оставался на них мерзкими холодными каплями. В нескольких ярдах от нас в полной тишине покачивались на волнах остальные шлюпки. А перед нами - неизвестность.
Я был на взводе – не было точных данных о количестве пиратов на острове, поэтому мысль о том, что в эту ночь я подвергаю смертельной опасности своих лучших людей, грызла меня все сильнее с каждой минутой. Ведь все это было ради кузнеца Тернера, который, пусть и помог уйти от разъяренных головорезов моей невесте, однако слишком серьезно преступил закон. Возможно, по возвращению в город его ждала виселица… Неразумный риск всегда вызывал во мне лишь негодование.
Я не знаю, сколько времени мы провели в ожидании. Один раз я слышал женские крики с линкора – видимо, это не желала отправляться в безопасное место мисс Суонн. Уже это могло выдать наше присутствие…
А некоторое время спустя мы увидели шлюпку. В ней сидело двое. В неясной мгле лунной, туманной ночи мне показалось, что это две женщины. Но этого просто не могло быть… Абсурд  - выплывающие из-за выступа скалы дамы с раскрытыми зонтиками над головами! Я отдал приказ не стрелять – уж больно насторожил меня этот маскарад. И неспроста… Кем бы ни были эти двое, но, посмотрев на них в подзорную трубу, я чуть не лишился дара речи, - вместо людей из плоти и крови передо мной предстали полуистлевшие трупы… Впрочем, это видение я приписал волнению и клубящемуся над водой туману, который искажал и придавал оттенок чего-то зловещего всему… 
…Ваша улыбка выражает недоверие к россказням пьяного бродяги… Вы считаете, что это – плод моего богатого воображения? Тогда вы слишком мало повидали на своем веку… Я не хочу заставить вас поверить мне, сударыня… Просто послушайте – о большем я вас просить не собираюсь.
Итак, вы можете верить мне или смеяться, приписывая все сказанное необузданной фантазии портового пьяницы, однако в ту ночь многое, во что я не верил, перешло в разряд существующего…
Эти двое в лодке лишь отвлекли наше внимание, и внимание тех, кто был на борту корабля. Пока мы, сидя в шлюпках, ожидали врага, таившиеся на острове головорезы каким-то образом попали на корабль и, судя по всему, начали там жестокую резню. Это стало ясно лишь тогда, когда моих ушей достигли хриплые предсмертные вопли, и вскоре собственное судно стало стрелять по нам из пушек… Вы знаете, в тот момент я действительно испытал ужас… Ужас от того, что на линкоре была мисс Суонн – я бы не смог во второй раз потерять ее по причине собственной глупости, не выдержал бы этого… И тогда в первый раз за все время службы я испугался смерти, потому что мог не успеть защитить от ужасной опасности ту, ради которой пошел на все это.
Ядра шлепались совсем рядом с бортами шлюпок, обдавая фонтанами сидящих в них брызг. Казалось, что вот-вот какой-нибудь шальной снаряд посеет смерть в наших рядах. Но к счастью, судьба в этот раз пощадила меня в числе многих, хотя нескольких солдат мы не досчитались – одно из ядер достигло своей цели и разнесло в щепки шлюпку с одним из старших офицеров на борту.
Это были страшные минуты. Со всей возможной скоростью мы подошли к кораблю,  а так как нападающие не избавились от забортных трапов, то довольно быстро оказались на палубе… И то, что предстало перед нами, до сих пор иногда снится мне в кошмарах. В нос сразу ударил сильнейший, отвратительный, тошнотворный запах мертвечины, который исходил от дерущихся на палубе существ. Луна вышла из-за туч и ярко освещала невероятную картину: солдаты королевского флота из последних сил отбивались от мертвецов… Как будто во сне… Это не выдумка, сударыня, поверьте, я не любитель рассказывать сказки. Клянусь вам, все так и было…
Но времени осмыслить эту ужасную картину у меня не было – рядом просвистел клинок, и прямо перед собой я увидел оскаленный череп с висящими лоскутами кожи. Это было отвратительно – видеть перед собой истлевшую плоть и осознавать, что она еще может двигаться, повинуясь какой-то дьявольской силе! Меня, человека привыкшего к суровой реальности военного быта, даже замутило… Но инстинкт поборол суеверный ужас, рука сработала быстрее, чем мозг осознал происходящее, что и спасло мне жизнь… Я начал драться с тем, кто уже однажды умер. Такого отвращения я не испытывал никогда в жизни. Разве что сам себе я сейчас так же противен… Впрочем, не об этом сейчас речь.
Схватка была недолгой, но кровопролитной – живые ничем не могли одолеть мертвецов, лишь ударить с такой силой, что костлявый труп разлетелся бы на части. Вряд ли победа осталась бы за нами, если бы не чудо – в один прекрасный момент эти ходячие полуразложившиеся скелеты будто обросли плотью, мгновенно утратив свое невероятное бессмертие. Многие тут же попадали, сраженные полученными в схватке ранами. А те, кто остался невредим, все как один сдались в руки солдат…
Оглядев верхнюю палубу, я ужаснулся – такое впечатление, что не было ни дюйма не залитого кровью… Повсюду лежали трупы и раненые, слышались стоны и глухая ругань. В этой схватке я потерял добрую половину своего экипажа.
Но тут же память услужливо напомнила мне о той, ради которой я пошел на такие жертвы. Мисс Суонн… Что с ней? Где она? Жива ли или уже лежит где-нибудь на нижней палубе с перерезанным горлом?.. Старший лейтенант подсказал мне, что в последний раз видел ее в капитанской каюте, куда лично препроводил. Однако из каюты вышел лишь бледный перепуганный губернатор, пытаясь храбриться, но даже в неясном свете луны было видно, как он едва не падает в обморок от ужаса … На мой вопрос, где его дочь, он ответил, что во время схватки ее не было на корабле – она сбежала… Судя по всему, вслед за Воробьем.
Вслед за Воробьем, к Тернеру… Неправда ли, она ясно дала понять, что ее гораздо больше заботит судьба кузнеца, чем судьба того человека, женой которого обещала стать несколько часов назад? Смею предположить, в тот момент мисс Суонн вполне устраивало, что кто-то из нас может овдоветь, не дойдя до алтаря… Горько, сударыня, было понимать, что все помыслы этой отважной девушки устремлены не ко мне, что рискует своей жизнью она не ради меня…
Я поспешно отдал приказание спустить на воду шлюпки, чтобы отправляться на поиски пропавших. Каждая минута была дорога – ведь наверняка на острове еще оставались разбойники, в руки которых могла попасть моя несбывшаяся невеста… Но не успели мы отплыть и на кабельтов от корабля, как из тьмы показались неясные очертания плывущей нам навстречу шлюпки. Отчетливо помню свое волнение, когда сердце то замирало, то начинало бешено колотиться… А спустя пару минут в свете факелов, стало видно, что в шлюпке находятся мисс Суонн, милейший мистер Тернер, а так же, не побоюсь этого слова, гордость Берегового Братства – Джек Воробей. Вот уж воистину – в тот момент рядом со мной оказались все те люди, рядом с которыми я просто не мог оставаться спокойным… И, признаться, неудовольствие лицезреть мистера Тернера и Воробья вдруг затмило собой светлое облегчение от того, что и в этот раз мисс Суонн жива и невредима.
От меня не укрылись взгляды, которыми она обменивалась с кузнецом, да и Тернер не слишком скрывал явное неудовольствие, что находится в руках такого человека, как я. Возможно, у меня на лице было написано, что самым страстным моим желанием на тот момент было видеть, как под его ногами, а так же под ногами его сообщника, пирата и государственного преступника, со скрипом отворится крышка люка, а на шее затянется петля…
И логично предположить, что по прибытию на корабль, Тернера и Воробья заперли в карцере.
Вы смотрите на меня так, будто только что обнаружили под внешностью аббата распутного трактирщика… Неужели со стороны я кажусь малодушным мстительным ревнивцем? Уверяю вас, что вы ошибаетесь. Женщина была тут совершенно не при чем. В какой-то степени я был даже благодарен этим безумцам за то, что они не побоялись пойти на большой риск и спасти ту, которую я считал безвозвратно потерянной. Однако чувство гражданского долга стояло передо мной во весь свой гигантский рост, а моральные принципы и военный устав, на котором я давал присягу, не позволили мне чествовать тех, кто преступил закон. Я не принадлежал себе, а за годы службы перестал даже хотеть этого. Не правда ли, мое тогдашнее положение и ваше нынешнее в чем-то схожи?
Впрочем, я вновь отвлекся… Дело было решенное. По прибытию в Порт-Роял пирата и кузнеца ожидала смертная казнь через повешение. И я объявил им это на палубе, в присутствии губернатора и мисс Суонн.
Жестоко? Вы так полагаете? Но это было моими прямыми обязанностями, сударыня!
Именно поэтому смею предположить, что подобная официальность как раз и послужила толчком событиям, которые развернулись далее.
В ту ночь никто на корабле не сомкнул глаз. Слишком многое пришлось пережить, слишком со многими пришлось проститься и отдать последние почести, опустив за борт их мертвые тела… Следы ночной битвы солдаты стирали в три смены перед прибытием в порт. Однако при дневном свете все же слишком хорошо были видны затертые кровавые разводы на досках палубы…
Перед рассветом я удалился к себе в каюту, чтобы лично зафиксировать ночные события в бортовом журнале. Доверить это дело я не хотел никому, ведь во все, что произошло, стороннему человеку поверить было не так уж просто. Поэтому стоило грамотно подать вице-адмиралу причину, по которой поутру гарнизон не досчитался почти сотни человек, бывших в моем распоряжении… С этой задачей я справлялся весьма сомнительно и ломал в руках уже второе запасное перо, когда ко мне в каюту постучался губернатор.
О цели его прихода было нетрудно догадаться, особенно в свете сложившейся ситуации… От своего имени он просил помилования для кузнеца Тернера… Вернее было бы сказать, просил от имени мисс Суонн… Я не сомневался в том, что так оно и будет. И мне важно было знать, на что она может пойти ради этого человека, и почему он вдруг стал ей так дорог. Так что…
Полномочий отказать губернатору у меня не было, поэтому в течение часа мистер Тернер был свободен… Впрочем, мистер Суонн, заметив, что его дочь питает к кузнецу нечто большее, чем простая благодарность за спасение жизни, постарался сделать так, чтобы виделись они как можно реже. Таким образом за все время пути до порта они не обменялись ни словом… И почему-то именно с этим обстоятельством я соотносил подавленное состояние своей невесты. Со мной она говорила сухо и неохотно, ссылаясь на пережитое волнение и страхи, не заботясь, однако, о том, что истинная причина ее состояния видна мне как на ладони. Впрочем, не до сердечных волнений было мне все это время, так как в течение всего пути приходилось бодрствовать на тот случай, если нам повстречается враждебно настроенное судно, ведь численность экипажа значительно и опасно сократилась…
Но случаю было угодно, чтобы до порта корабль дошел без приключений. Это было спустя двое суток после того, как мы оставили за кормой Исла-дэ-Муэрто. Еще через день должен был быть повешен пойманный пират, а на четвертый день после прибытия в город была назначена помолвка…Да, мадмуазель, о более радужных планах  я и не помышлял…
Но случилось так, что жизнь моя совершила весьма своеобразный поворот оверштаг именно в тот момент, когда на пороге замаячило возможное счастье… 
Никогда не думал, что за какие-то полчаса может рухнуть практически все то, чем живешь не один год… Рухнуть из-за одной короткой фразы или утвердительного кивка головой…Уж наверное вам, как никому другому, это прекрасно известно…
Не спешите, я расскажу… По порядку.

Это был день казни. Жаркий, душный полдень. На эшафоте с отсутствующим видом стоял пират, который еще совсем недавно кривлялся перед караульными. Вокруг помоста с виселицами толпился народ, желая посмотреть, как закон сведет счеты с тем, кто когда-то имел наглость его преступить… А рядом со мной, обмахиваясь веером и шумно дыша, стояла она. Я не хотел, чтобы моя будущая жена присутствовала на столь жуткой церемонии, однако она сама настояла на этом…
Не могу сказать, чтобы я так сильно желал смерти пирату… Почти ничего личного… Почти. Но в силу долга я не умел иначе относиться к таким людям. Тот, кто вне закона, не заслуживает иной участи…
Гораздо больше на тот момент меня тяготила формальность этого действа, толпа зевак и личное присутствие губернатора. Балаган…
Пирату зачитывали приговор, а он слушал его так рассеянно, что его мужеству можно было лишь позавидовать. Хотя иногда я гадал, не изменяет ли часом рассудок этому человеку? Да так изменяет, что он принимает петлю на шею с тем же спокойствием, что и бокал коньяка… Вы же имели счастье видеть его, сударыня, и, наверное, понимаете, о чем я говорю… 
Так вот. Жара и монотонный голос обвинителя были на редкость невыносимыми, и я мечтал только об одном - поскорее покинуть площадь и позабыть об этом висельнике и обо всем, что произошло за эту неделю. Но…это, право, забавно - ведь тогда я еще не догадывался, что спокойные дни моей жизни подошли к концу. Правда, теперь я уже с чистой совестью могу сказать «моей прошлой жизни». И немало поспособствовал этому кузнец Тернер, который весьма неожиданно появился на площади. Он расталкивал толпу, продвигаясь к нам… к Элизабет. 
Э-ли-за-бет… Красиво, не правда ли? Никогда я не смел называть ее по имени. А он… Он назвал. Более того, на моих глазах он не постеснялся признаться ей в любви. Просто и без лишних слов… И что самое ужасное – ей было небезразлично, я понял это по выражению ее лица, когда она провожала глазами метнувшегося к эшафоту Тернера…
Я смотрел ему вслед, и в душе рождалось какое-то подозрение. Вдруг рядом со мной послышался глухой стук – это, потеряв сознание, упала мисс Суонн. Не мог же я в ту минуту вновь продемонстрировать свое бессилие, оставив без внимания бедную девушку?.. Я бросился, было, поднимать ее, а она вдруг рывком села, и сразу стало понятно, что любопытство пересилило, что девушка открыла глаза, желая понять, помогла ли хоть чем-то Тернеру. Видимо, это был какой-то негласный договор… В тот же момент я покинул ее, проклиная свою глупость и несвоевременное джентльменство, и бросился к эшафоту, попутно отмечая, что там творится что-то несуразное. Каким-то образом Тернеру удалось спасти Воробья от неминуемой смерти в петле. Но, увы, - как следует оценить обстановку мне было уже не суждено – меня чуть не придавил упавший с эшафота палач, и пока я поднялся с земли, протолкнулся сквозь толпу зевак, все уже было кончено – мне указали к арке, ведущей на внешнюю стену форта.
Растолкав группу рядовых, я увидел, что Тернер и Воробей оказались вдвоем против многочисленных солдат гарнизона, окруженные плотной стеной штыков. Обоим грозила неминуемая смерть. Казалось, теперь судьба расставила все точки над «и».
Сделав один лишь ход.
Да, так оно и было. Но не в мою пользу…
Вмешалась мисс Суонн. Ииии… Я не ожидал этого… При всем своем уважении и любви, не ожидал. Да и.. и разве можно было такое ожидать? Представьте себе – девушка, которая дала согласие на брак, скрепив его не томной улыбкой из-за веера, а горячей решимостью, вдруг отказалась от своего слова… Встав рядом с тем, кто по закону обречен на казнь. Разве можно было в это поверить? Это ли не предательство?..
Но, видимо, такова женская натура – поступать так, как велит сердце, а не предрассудки чести…
Не понять? И, правда, не понять, сударыня… Не понять, за что… За что он, и за что мне… Как в дешевом романе…
Хех. Я уже вижу дно бутылки… Даже удивительно, что при таком количестве выпитого все так ясно встает перед глазами, будто было лишь вчера…
А, между тем, эти события произошли около полугода назад… Но, думается мне, они еще долго не сотрутся из памяти, пусть я даже выпью все запасы рома на этом чертовом острове в одиночку!..

Что дальше? А дальше… Пират удрал… То есть, я его упустил… отпустил. Не знаю, как-то так. Он просто упал со стены форта. Да, я ничего не путаю. Не знаю, входило ли это в его гениальные планы или он просто был везучим дураком, однако на внешнем рейде его даже ждал корабль… К которому он и поплыл…А я? А я отдал приказ не стрелять…. Важен ли он мне был в тот момент? Наверное, нет… Эта казнь была лишь формальностью, на которую меня толкнуло слепое подчинение закону… Почему-то в тот момент мне казалось, что устроив погоню за пиратом, я проявлю неуместную мелочность… И эта мысль была мне противна.
К тому же… Вот представьте, мадмуазель… Вы – лицо, наделенное весьма широким спкр… скеп… спекро… кругом полномочий, второй человек после губернатора… А вас на глазах у всех предпочла простому кузнецу невеста, брак с которой считался уже практически заключенным… одним своим словом не дала свершиться акту правосудия, за которое вы отвечаете… И вы бессильны перед ней. Более того, пошли бы на куда более сомнительные условия…
Я смотрел в ее глаза, пытаясь увидеть в них хоть долю сожаления… Хоть что-то, что могло мне дать надежду. Но видел лишь решимость. Стоило ли перепрашивать, не сомневается ли она? Вряд ли.
Так что мне оставалось только уйти… И я ушел… Ушел из ее жизни так, как подобает джентльмену. С улыбкой сожаления на лице.
Вы знаете, что уж лукавить - мне было весьма паршиво… Я не имел привычки давать волю эмоциям… Даже внутри себя. Но тогда меня просто разрывали горечь, досада и злость. К тому же постоянно до моих ушей долетали обрывки слухов о том, как дочь губернатора чуть ли не у алтаря отвергла блестящего офицера, предпочтя ему безродного авантюриста.. а также помогла одурачить власти, поспособствовав побегу известного пирата…Это ли не лучший способ возненавидеть всех и вся, а себя – еще больше?
А спустя два дня из штаба пришло распоряжение вице-адмирала отправляться  в погоню за пиратским судном, на котором находился ускользнувший от властей преступник… И в его побеге был обвинен я… Неправда ли, занятно?

И вот снарядившись за максимально короткий срок, часть эскадры покинула порт.

Да, там, в море, мне стало даже легче…
Ну, что вы, упаси Бог, я не страдал, сударыня! Это чувство не присуще военным. Увы, а может быть, к счастью, я далек от романтики… Однако череда событий, сопровождавших повышение в должности, что-то надломила во мне… До этого я практически не знал неудач. Правда, не стану отрицать, что моя привязанность к мисс Суонн была сильна, и разрыв с этой девушкой, окончательный и внезапный, был довольно болезненным… И тоже сыграл свою немаловажную роль, приблизив к тому скотскому состоянию, в котором вы имеете счастье меня сейчас лицезреть… Не правда ли хорош бывший офицер Британского флота? Как вам больше нравится – в профиль или анфас? А вариант «в сундуке в темной комнате» наверное еще больше по вкусу… И не только вам…
Однако не думайте, что, отказав Британскому офицеру, можно с легкостью толкнуть его на путь последнего портового пьяницы, который скоро начнет забывать свое имя! Помилуйте, я уже давно не мальчик… Но все же, не сообщи она мне свое решение столь внезапно и столь беспардонно, Джек Воробей не смог бы вырваться из рук правосудия Ямайки!!! Он, и только он стал причиной тому, что…
Но слушайте же, об этом не скажешь в двух словах…
Часть эскадры под моим командованием отчалила, увозя с собой приказ об аресте и немедленной казни государственного преступника, а так же всего его экипажа… Но разве мог я предположить, что три корабля Британского королевского флота не смогут разыскать в Карибском бассейне пиратское судно со столь знаменитым капитаном на борту?? Увы, я жестоко обманывался в своих ожиданиях, считая, будто Воробей будет столь же бестолков, как и ранее… Два месяца мы пытались нагнать его в Карибском море… А затем узнали, что он взял курс на Атлантику… Побережье Африки… Мадагаскара… Средиземное море… Безжалостные шторма жестоко истрепали корабли… Из двух огромных линкоров и брига остался лишь один бриг, я сам несколько раз едва избежал гибели… И все же я фанатично жаждал нагнать того, кто уходил у меня из рук четыре месяца… Я уже ненавидел его… Всей душой! Но эта ненависть уходила в пустоту…
А на исходе пятого месяца я потерял его след… И тщетно пытался вновь отыскать.
Оставшиеся в живых солдаты и офицеры вынудили меня повернуть к Ямайке… И уверен - не согласись я, они пошли бы  даже на бунт. Дорога домой была тяжелой… Казалось бы, море проверяло на прочность то, что осталось от моих амбиций… День ото дня, от шторма до шторма.
В порт мы прибыли холодным, дождливым утром, спустя почти шесть месяцев с того дня, как подняли якоря и поставили по ветру паруса…
Я думаю, не стоит описывать, как нас встретили. Вы мне только ответьте, знаете ли, каково смотреть в глаза тем, чьи родные не вернулись домой по вашей вине?? Смею полагать, что нет… А ведь это невыносимо…
Разумеется, подобное не могло сослужить мне добрую службу – пират все еще гулял на свободе, а английский флот лишился двух прекрасных кораблей и большого числа солдат из-за непредусмотрительности командира. В штабе объявили о том, что меня ждет понижение в должности… Не удивительно, правда? Но все же официально эту информацию не стали разглашать – хоть какого-то уважения я добился за годы службы…
Но я выбрал отставку. Могло ли теперь быть иначе? Нет. Никогда…
Потому как нет сил больше, сударыня… Все…

Чтобы снять полномочия, много времени не понадобилось, благо преемник был уже подобран… Так что в тот же вечер я был свободен… И что делать с этой свободой, не представлял.
Впрочем, я хотел уехать на родину, в Англию, чтобы смотреть на все случившееся не только сквозь призму времени, но и расстояния. Там… там, наверное, все могло быть иначе, ведь северный край туманов очень недурно притупляет неуместные чувства. Но, похоже, Новый Свет не хотел так просто отпускать одного из своих бывших офицеров…
В тот вечер я был допоздна в кабинете, закрывая дела, которые оставил еще перед шестимесячной погоней за Воробьем. И не знаю, что меня заставило тогда достать из стола бутылку коньяка… Она была почти нетронута. А спустя полтора часа почти пуста. Мерзко было на душе, сударыня, и так хотелось чем-нибудь залить, успокоить укоренившееся отвращение ко всему, что со мной творилось…
И мне это удалось. Даже более чем… Еле держась на ногах, я все же умудрился не вызвать подозрение у караульных и глубоко за полночь вышел из штаба… Спотыкаясь и хватаясь за стены, я бесцельно побрел по улице. Не знаю, куда несли меня ноги, однако после того, как я упал и разбил бутылку, цель моего пути наметилась вполне определенно. Кабак.
В первом же попавшемся питейном заведении мне радушно сунули под нос ужасный, неразбавленный ром, от которого щипало глаза и саднило горло… Но почему-то я не мог остановиться и пил, пил эту дрянь… Привлеченные офицерским мундиром, ко мне подсаживались какие-то люди, причем одни одобрительно хлопали по спине, другие же порывались ударить, причем не безуспешно.. Смутно помню, что в итоге какой-то оборванец с заплывшим глазом поднял меня из-за стола, помог выйти на улицу и повел к порту. А вот что потом… Что было потом, почти стерлось из памяти, но, судя по всему, то ли оглушив, то ли влив мне в глотку столько рома, что я уже не мог соображать, этот человек швырнул меня в трюм корабля, который, как потом оказалось, отбывал на Тортугу… Видимо, этот мерзавец не забыл мое некогда страстное увлечение преследовать пиратов до последнего, отправляя их либо за решетку, либо на виселицу…
Во время пути меня обнаружили и даже чуть не выкинули за борт, пока я приходил в себя… Но, похоже, судьбе было угодно, чтобы я вкусил прелести жизни на Тортуге, потому как капитан корабля решил сохранить мне жизнь.
Вот, сударыня, благодаря какой случайности я оказался в этом Богом забытом месте и, как вы видите, наслаждаюсь всем, что оно может мне дать. Не это ли счастье – перестать быть уважаемым, значимым человеком и превратиться в ничто, ползающее где-то на задворках жизни? Не правда ли, чарующая перспектива? Уверен, есть чему завидовать… Хаха. Так что в последний раз полюбуйтесь на столь удивительного хамелеона, как я, забирайте свои тряпки и уходите, мадмуазель… Прошу вас. Я чувствую настоятельную потребность напиться так, чтобы наутро забыть даже свое имя, будь оно трижды неладно… Право, досадный факт того, что я еще прекрасно помню, кем был, порой доставляет массу неприятных ощущений… Иии… И как хорошо, что вас так непросто заинтриговать и вы не спрашиваете, кем же я являлся… Спасибо вам за это…
Ну, что ж, а теперь прощайте, мисс. Как бы ни был хорош этот вечер, но я надеюсь, что вспомнить его подробности все же не смогу… Выше моих сил будет хранить в памяти еще и это.
Мне и так
          довольно…