Название: "Ночь"
Автор: Зета
Жанр: затрудняюь определить... Скажем, меланхолично-эпитафичная зарисовка.
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: "герой не моего романа..."
От автора: умонастроение зарисовки мне не свойственно. Обычного балагана тут нет, зато есть попытка растечься тяжкими думами по древу. Оттого сие произведние так мало, что тяжкие думы кончились быстро.
И увидишь того, кто тогда был совсем одинок -
И теперь одинок, как избранник, изгнанник, изменник…»
О.Родионова
Ночь. Глубокая, глухая, безветренная ночь. В черной морской бездне отражается бездна небесная. Там, наверху мерцают холодные, бессчетные звезды, отражаясь в воде, что тихо плещется за кормой. Штиль, полный штиль… Однако хлопают паруса, надуваемые нездешними ветрами, что рождаются где-то за гранью жизни, стонет и скрипит заросший полипами рангоут, словно живой, обреченный на вечные муки. Рваные клочья белесого тумана, савана погибших моряков, стелются над водой и обнимают призрачный корабль, крейсирующий между мирами. И в нем скользят не упокоенные души тех, кого приняло море. Теперь они неотступно следуют за кораблем-призраком, влекомые неведомой силой, обещающей покой…
Но только не Ему. «Голландец» крепко держит однажды попавшие в его сети души. «Часть команды – часть корабля»… Вот та самая кормовая галерея корабля-призрака, некогда могучего испанского галеона, на которой Он испустил последний вздох, привалившись спиной к резному склизкому борту. Тогда тоже была ночь, такая же черная, словно деготь, и такая же туманная... И в этой почти осязаемой темноте жизнь сделала крутой вираж и оборвалась. Стремительно и глупо, по какой-то безумной прихоти Судьбы. Впрочем, Он с лихвой хлебнул от ее капризов. Возможно, та ночь была лишь неотвратимой закономерностью череды безумных крайностей, в которые Его бросало, словно щепку. Да и что толку гадать, ведь уже ничего не изменить, а винить во всем судьбу – недостойно того, кто при жизни был далеким от фатализма убежденным прагматиком, храбрым военным, адмиралом флота. А что же теперь? Что? Лишь тень, неясный силуэт, сгусток тумана, морок… И больше ничего. Так к чему же чины и звания? К чему вся эта суета? К Морскому дьяволу, верно… Ведь так оно и вышло.
Воспоминания – эти обрывки чужого теперь мира, оставшегося за спиной, - неясной чередой мучительных, блеклых образов приходят и тревожат того, чья кровь еще не смылась со склизких досок кормовой галереи «Летучего Голландца». Через слишком многое он прошел, чтобы забыть все в одночасье. Предать забвению и самому раствориться в небытие, в отвратительном, беспокойном небытие, которое готовит для Него безжалостный корабль-призрак.
За что? За излишнюю мнительность? За преступление своей идеологии? За недопустимую глупость? За предательство? Нет… Все это за Нее, за Нее одну, за ту, которая сейчас, наверное, счастлива… Счастлива хотя бы потому, что живет, что дышит и любит. Другого. Уже давно. Но вспомнит ли Она теперь Его? Неужели защемит на миг сердце, и устремятся хоть ненадолго мысли к тому, кто посчитал величайшей честью отдать за нее жизнь? Может быть… И тогда рассеялся бы густой мрак, а ледяные порывы ветра перестали рвать в клочья измученную душу…
Вздох. Еле слышный, как слабое дуновение норд-норд-оста, но ясно различимый в мертвой тишине глухого полночного часа. Или вправду это лишь ветер, который спешит сменить штиль, неся с собой дожди и бури с берегов старой туманной Англии? Теперь уже не узнать, не различить…
